— Поверьте, я не хотел вас обидеть. Но только в вас мое спасение. Да и то я все не решался.
Максим застывает и хватается за бок.
— Что с вами?
— То самое... — с трудом улыбаясь, произносит он. — Теперь все пройдет. Ведь верно? Пройдет?
Он обнимает ее за плечи и медленно опрокидывает на спину.
— Вы очень настойчивы, Максим...
— Да, да...
— Ты очень настойчивый, очень упрямый...
— Да, да...
— Я тебя съем сейчас, Максим...
— Прелесть моя, прелесть...
— Боже, как мне странно... Боже, как хорошо... Максим!
— Да, хорошо...
— Пусть так... и пусть так... и пусть так...
Эпизод 7
Кабинет Максима. За французским окном — зелень парка. Максим сидит на ковре перед камином и рассматривает рентгенограммы. Лицо у него счастливое и встревоженное. В кресле для посетителей у стола сидит Эрнст и исподлобья смотрит на него.
— Слушай, — произносит Максим и бросает рентгенограммы на ковер рядом с собой. — Я же в этом ничего не смыслю... Ты мне скажи по-человечески.
— Я даже не смею радоваться, — отзывается Эрнст. Он встает и, заложив руки за спину, идет по кабинету. — Просто не могу... Никогда не видел ничего подобного. Ведь не может же быть, чтобы я тогда ошибся.
— Значит, я здоров? — спрашивает Максим.
— Да, здоров. Как самый здоровенный бык-производитель. Никаких следов опухоли. Никаких следов метастазов. Что-то поистине поразительное. Если бы я не видел своими глазами...
— К черту твои глаза! Скажи по-человечески...
— Здоров, здоров! Великолепно здоров! Был обречен, а ныне здоров... Черт! Впрочем, были, конечно, прецеденты... Но это все не то.
Эрнст подходит к Максиму, наклоняется над ним, уперев руки в колени, пристально его рассматривает.
— Чепуха какая-то... — медленно произносит он. — Морда веселая. Глаза ясные, блестят. Дыхание чистое. Румянец во всю щеку. А тебе сейчас самое время валяться в постели и выть от болей... Хотел бы я знать, как ты это сделал... Не скажешь?
— Это ты доктор, ты должен мне сказать...
— Брось, брось, брось! Я уже давно заметил... Ты как-то лечился, суетился чего-то... Да и сейчас, стоит на твою физиономию посмотреть, на твою самодовольную, хитрую, счастливую рожу, совершенно ясно становится, что это не случайность, что ты на это рассчитывал... Что, нет?
— Это уж как тебе угодно...
Максим, без помощи рук, поднимается на ноги и отходит к французскому окну. Эрнст становится рядом, кладет руку ему на плечо.
— Ты должен мне об этом рассказать, — убеждающе говорит он негромко. — Я допускаю, что ты можешь и не знать механики этого своего... ну, исцеления, что ли... Поэтому твой долг — описать день за днем, час за часом, что ты делал, как себя ощущал, что испытывал с того самого часа, как мы... как я тогда открыл тебе... помнишь? Что ел, как спал, с кем говорил, о чем и так далее. Может быть, нам удастся нащупать... Ты представляешь, что это может означать для человечества?
