Антипов на секунду задумался. И решительно заговорил:
– Слушай, после твоего рассказа про этих убитых преподавателей, я серьезно задумался. И, знаешь – пришел к крайне интересным выводам. В это трудно поверить, но статистика и расчеты все подтверждают! Вот послушай…
В это время за спиной раздался мужской голос:
– Прошу прощения. Э-э… Разрешите один вопрос!
Антипов удивился странному обращению и обернулся.
Это был тот самый молодой незнакомец. Наушники висели, обхватив его шею, словно испанское жабо. На лице молодого царила глубокая задумчивость, трудно совместимая с беседой. В опущенной руке был Антиповский «стечкин».
– Я извиняюсь… Полковник Антипов?..
Молодой неуверенно смотрел то на Петрицкого, то на Антипова, словно не зная, к кому конкретно обратиться.
– Ну, я это, я! – недовольный тем, что его прервали, заговорил Антипов. – Чего вы хотите?
Вместо ответа молодой резко вскинул руку с пистолетом и разрядил в грудь Антипова всю обойму.
До последнего патрона.
Воздух наполнился дымным звонким дождем из отстрелянных гильз, громом и молниями смерти…
Стрелял он размеренно, методично, будто по мишени, как это делал обычно сам Антипов, продолжая всаживать пулю за пулей в уже лежащее на дрянном кафеле тело.
Потрясенный Петрицкий сидел на полу, прижавшись к холодной кирпичной стене. Его трясло.
Молодой машинально пару раз еще нажал на спусковой крючок разряженного уже пистолета. После чего поднял взгляд на Петрицкого.
Тот едва не потерял сознание от ужаса. Он понимал, что пистолет убийцы уже не способен нести смерть, но не мог сделать ни единого движения.
Он не был в состоянии даже закричать.
Молодой подошел к Петрицкому и вложил «стечкин» в его потную дрожащую руку. Ладонь незнакомца блекло осветила рукоять оранжевым сиянием.
– Это тебе, – безликим голосом сказал молодой.
И спокойно вышел, закрыв за собой бронированную дверь.
-3-
Смена выдалась тяжелая. Подкачали метеоусловия, и в воздухе кружило больше двух десятков лишних бортов, которые пока не решались заводить на посадку. Небо становилось слишком тесным, вязким, как сгущенное молоко.
Напряжение в диспетчерской росло. Руководитель полетов хмуро прохаживался за спинами диспетчеров, добавляя нервозности в и без того беспокойную атмосферу.
Николай наблюдал, как его сосед невидящими глазами смотрит в монитор радара, моргает, пытаясь сосредоточить взгляд. Обычное дело: точки с символами на мониторе, обозначающие борта, начали сливаться и двоиться. Пора бы передавать работу новой смене…
