Николай растёр кусочек васаби, обмакнул сушину и отправил в рот.
– Страшный народ эти японцы, Сергей Дарович, – сообщил он, вытирая слёзы. – Вот и еда – вроде нормальная, а почитаешь названия – боже мой. Ика, сэмисаба, магуро дункан. Какие суровые люди были!
– Я в училище с одним фанатом каратэ учился. Мы с ним спорить любили. Раз поспорили, будто он названий всех ударов каратэ не знает. – Генерал подцепил палочками креветку и бросил в соус. – Я предложил ему показать «эби темпуру».[2]
– И?
– Показал. Оказывается, в двадцать втором веке был расцвет боевых искусств. Школы как грибы росли. Вот один шарлатан и создал новое направление каратэ, совершенно не зная японского. Взял меню в ресторане и год по нему учил людей.
Глаза Визионера обессмыслились. Сергей Дарович полез в эфиросферу. Мы ждали двух гостей: рунарха и человека, посланника Пелеаса. Оба задерживались.
– Мы видели рунархский корабль, – заметил Николай Джонович. – Он уже пришвартовывается.
– Пелеас расист. Он рунархов терпеть не может. А я, Николай Джонович, обещал императору, что к концу месяца справлюсь.
– Подчинить мантикору?
– В точности так.
Я нацелился на кусочек осьминога. Палочки выскользнули из пальцев и покатились по полу.
– К гостям, – сообщил Рыбаков. – Вилка – значит, придёт мужик. Ложка – женщина.
– А если палочки, то рунарх.
Джемитин – рунарх. Он пси-мод. Трансформация «харон» доступна лишь нашим соседям, людей-харонов не существует. Впрочем, так же как, например, рунархов-срединников. Хароны очень интересная модификация. Они живут вне времени, проникая одновременно в прошлое и будущее. Недалеко: минут на двадцать, не больше. Но этого обычно хватает, чтобы испортить им жизнь.
Симбу – больного протея, чьё сознание я встретил в Лоноте, – всё-таки доставили в Гавань. С ним сразу же возникли сложности. Всё-таки протеи – это вам не обычные корабли. От земных фрегатов и корветов, а также рунархских гептаресов и эннеров они отличаются, как шаровые молнии от попугаев.
Протеи собраны на основе нанотехнологии. Чтобы управлять ими, не хватит никакого компьютера. Единственный шанс – притянуть из Лонота сознание какого-нибудь чудища. Заставить дракона или мантикору почувствовать себя кораблём.
Единороги и левиафаны, мантикоры и архонты. К протеям нельзя относиться как к роботам. Если обычный компьютер «проваливает тесты», то протей болеет.
– Главное, без спешки, Андрей. До конца месяца ещё две недели. Сперва ты просто посмотришь на зверя. Он заперт в струне Клейна и неопасен. Затем на полигоне мы проверим его реакции. Если специалисты подтвердят, что поведение протея в границах допустимого, ты попытаешься войти в контакт. Не раньше.
