— Как много говоришь! — застенчиво перебила Маро.
— А почему я так говорю?
— Ты хочешь, чтобы мы были мировыми чемпионками.
— Правильно! — горячо поддержала Ольга. — Перед вами, перед всеми, где бы мы ни тренировались, в столице, в районном центре, в колхозе, в заводском клубе, стоит одна цель — мировые рекорды. Вы мало мечтаете. Мало! А надо мечтать, обязательно надо мечтать! Когда мечтаешь, тело легче становится. Силы черпайте не только в мускулах, но и в голове.
Обычно гимнастки провожали своего тренера домой, но на этот раз Маро шепнула что-то каждой на ухо и осталась с Ольгой одна.
— Мне было смешно, не сердись, — сказала Маро, когда вышли на улицу. — Не сердись. Я поверила тебе. Ой, как трудно быть чемпионкой! А?
— Улыбаешься? — с укором спросила Ольга.
— Совсем зря сердишься! — на всю улицу крикнула Маро. — Слушаюсь, как маму. — Она прижалась грудью к Ольге и тихо запела свою любимую песню. Сначала она пела по-армянски, потом по-русски, с трудом сохраняя ритм: — Друга долго искал я, очень долго, не знаешь, как долго. Едва нашел. Он мне нужен, как песня, хорошая песня. Ты ведь знаешь, как плохо без песни. Как без друга. О нем мне поют деревья и реки. Цветы о нем поют. Ты мой друг. Ты моя песня.
А Ольга молчала.
— Ты когда к дому подходишь, ты грустная, — сказала Маро, — почему? А? Плохо живешь?
— Неплохо.
— Очень хорошо жить надо.
Квартира Роговых помещалась на четвертом этаже большого дома, выстроенного после войны. Окна двух комнат выходили во двор, а из кухонного окна было видно город и сад. Может быть, поэтому Ольга любила бывать на кухне и даже читала здесь.
— Принимай гостей, дорогой, — сказала она мужу, открывшему двери, — ставь чайник, варенье на стол.
Каждый раз, возвращаясь домой, она говорила ему что-нибудь веселое и каждый раз ждала в ответ улыбку.
— К сожалению, Оленька, я занят, взял домой срочную работу, — озабоченно произнес Николай, смерив Маро полупрезрительным взглядом. — Но вы мне не помешаете.
Улыбка на лице Ольги сменилась гримасой разочарования и обиды. Николай, видимо, почувствовал, что не к месту упомянул о своей занятости и проговорил виновато:
— Впрочем, я сам.
Когда Ольга расставляла на столе посуду, блюдце выскользнуло из ее рук, звякнуло о край стола и упало на пол.
— Смотри, Маро, — изумленно прошептала Ольга, — не разбилось! Упало и не разбилось.
Николай быстро поднял блюдце, обеспокоенно осмотрел со всех сторон и удовлетворенно заключил:
— Дорогой фарфор. Вещь.
