— Здравствуйте, Сергей Иванович.
— Чего?
— Здравствуйте, говорю. Мы сегодня не виделись.
— Привет. Вас много, тут не упомнишь, с кем виделся, с кем — нет. Почему опоздала? Сколько раз напоминал: если нужно, предупредите накануне. Новый работник наш, Лесной, сегодня отчудил. Почему, спрашиваю, опоздал. А он: вышел, дескать, из дому, а погода такая замечательная, настроение такое поэтическое. Пешком, видите ли, захотелось прогуляться. Настроение поэтическое. Тоже мне, Пушкин нашелся, так сказать.
— Я была на заводе, Сергей Иванович, — тихо проговорила Лариса. — Максимов прав. Олег виноват. Если вы уволите его…
— Фу ты, господи! — Копытов стукнул по столу кулаком. — И кто его за язык тянул!.. Горе мне с вами, а не работа, — Копытов помолчал, развел руками и сел. — А тебя кто на завод посылал? С чего это ты? Никому ничего не сказала, никого не предупредила… Ладно, иди. Авось обойдется.
То, что редактор забраковал ее полосу — результат десятидневной командировки — Ларису даже не удивило и тем более не огорчило. Ко всему привыкает человек. Копытов не любил живых, не шаблонных материалов, предпочитал им солидные, нудные статьи, которые в редакции называли «шлакоблоками». Лариса привыкла к тому, что ее материалов Копытов не подписывал без более или менее крупного разговора.
Она думала об Олеге, перебирала письма, хотела позвонить в облоно, взяла в руки телефонную трубку, долго сидела, слушая гудок… Набравшись решительности, она заглянула в соседнюю комнату, затем — в другую, прошла в приемную.
— Олег разве не приходил? — спросила она Маро.
— Приходил, — виновато ответила Маро. — Хочешь ириску?
— А где он?
— Почему не хочешь? Очень вкусная ириска. Он уехал, — перешла на шепот Маро. — В командировку, в леспромхоз, вот приказ.
«Держись, — сказала себе Лариса, — может, еще хуже будет». Она положила ириску в карман, проговорила с болью:
— Хорошо бы сейчас на лыжах с горы скатиться. С высокой-высокой.
— Упадешь, — предостерегающе прошептала Маро.
— Не бойся, не упаду, — обиженно, но твердо ответила Лариса.
В клинике она старалась держаться с достоинством, независимо, а когда врач заполнила карточку беременности и внимательно посмотрела на раскрасневшуюся клиентку, та пробормотала:
— Когда прийти в следующий раз?
На улице ей стало страшно… Мама уже дома… Месяца два все будет оставаться по-прежнему, а потом… Она замедлила шаги… Ничего, ей выдержки не занимать. Прав тот, кто любит, а не тот, кто, не понимая любви, осудит ее за безрассудство. Если бы несчастье заключалось только в том, что ее ребенок вырастет без отца. Она хочет стать женой Олега, потому что родилась для того, чтобы помочь ему избавиться от всего наносного, мелкого. А он не понимает. Это страшно… Почему он сбежал? Бросил ее в самую трудную минуту?
