Он был прав, и она промолчала.
Только вечером, когда в редакции уже никого не было, Олег зашел и нетвердым шепотом сообщил.
— Иду к шефу. Уточнять меру наказания. Как и следовало ожидать, Максимов пожаловался куда полагается. Шеф испугался и решил кончить дело побыстрее. Я каяться не намерен.
Она провела ласковыми пальцами по его шевелюре, распутала пряди густых русых волос, прошла с ним до кабинета редактора; оставшись одна, упала на диван и, приложившись щекой к холодной клеенке, разрыдалась. Выплакавшись, она ходила по комнате, думая о том, о чем догадывалась только сама, о чем пока никто не знал.
Когда Олег вышел от Копытова, у него было усталое, безучастное лицо, и она сразу поняла: плохо. А по дороге домой Лариса убедилась, что ее подозрения. оправдались, и от этого зашагала увереннее, тверже.
Дома она надела синий халатик, вытащила из волос шпильки и стала накрывать на стол. Ей очень хотелось походить на жену. Подав Олегу пепельницу, она замерла, прижавшись к его голове. Ей было страшно и весело, она оттягивала удовольствие порадовать любимого своей новостью. Она разлила чай, посмотрела на хмурившегося Олега и, прищурив темно-синие глаза, проговорила испуганно:
— А ведь мне нельзя много пить.
Олег вопросительно посмотрел на нее. Лариса горячими руками взяла его прохладную руку и приложила к поясу халатика, на живот.
— Вот почему.
Кончик папиросы дрогнул, серый пепел упал на брюки. Олег осторожно высвободил руку, хотел стряхнуть пепел, задел сахарницу, она опрокинулась, и белые кристаллики усыпали пол. «Соль к ссоре, — подумала Лариса, — а сахар?»
Олег встал, и сахар заскрипел у него под ногами.
— Давно? — спросил Олег.
— Не знаю, — задумчиво отозвалась Лариса. — Сегодня узнала… догадалась. Да ты не волнуйся, все еще можно исправить.
— Правда? — Олег шагнул, сахар снова заскрипел под ногами, и он на цыпочках отошел назад.
— Все еще можно исправить, — повторила она. — Не поздно. Но только не так…
— Не пойми меня превратно, — пробормотал Олег. — Дело в том, что сейчас…
— Ясно, — Лариса скривила губы, сказала резко: — Я просить тебя ни о чем не буду. Не бойся.
Она не хотела говорить этого, но слова произнеслись будто сами собой. Закрыв глаза, она продолжала:
— Пока никто не знает его отца, — голос стал твердым. Она бережно расправила складки на халатике. — И если отец не хочет нас… — и вдруг, в одно мгновение поверив в то, что может случиться, она прижалась к Олегу и сквозь слезы прошептала: — Нет, не надо бросать нас! Останься, мы без тебя не можем. Ты сегодня не уходи, ты мне сегодня очень нужен. Тяжело мне. Не уйдешь?
