Вдруг на углу, в районе Дархана, двое в штатском махнули рукой.
Все сотрудники полиции вытянулись во весь рост, напряглись до предела. Люди в штатском, их было много, заметались. Это были чекисты. Улица замерла. Прохожие остановились. Мимо проехал президентский кортеж.
Черные лимузины, с непробиваемыми стеклами. Сотрудник ГАИ поднял палку вверх, обозначая этим, что движение остановлено. Кортеж проехал быстро, следом - охрана. Они все как пули просвистели перед моим взором.
В окне лимузина я едва различил Президента. Он не увидел меня: я был для него улицей.
Успокоившись, я медленно вернулся в отель. Когда я думаю о нем, у меня нет ни ненависти, ни злобы. У меня нет и жалости. Я равнодушен к нему, к Президенту. Но я хочу его смерти.
Сто жизни в нем. И ест и пьет он за этих сто людей. Он требует у неба звезд в награду, и лучших наслаждений у земли. Это не честно.
Я знаю: его необходимо убить. Необходимо для террора и революции.
Он не способен со мной справиться. У меня нет сомнений.
Я верю, что сила пробьет все, я не верю в пустые слова, обещания.
Если бы я мог, я бы убил всех начальников и правителей. Я не хочу быть рабом. Я не хочу, чтобы вообще были рабы.
Говорят, нельзя убивать. Эх… Да много ли чего еще говоpят. Я не знаю, почему нельзя убивать. И я не пойму никогда, почему убить во имя свободы хорошо, а во имя самодержавия дурно. Почему?
Помню, я был в горах Памира на охоте. Причем в первый раз. Было холодно, над головой молча парил гриф. Я поднялся на скалу, мокрой от дождя. Воздух невероятно чист, пахло небом, звездами. Ведь горы близки к ним. Я ждал. Вдруг тишина прервалась. Маленьким серым комочком из кустов выпорхнула куропатка и осторожно присела.
Озиралась кругом. Я, дрожа, поднял ружье.
В горах прокатилось эхо, синий дым растаял среди деревьев.
Безлюдные горы ответили многократным эхом на мои выстрелы. На залитой кровью, свежей траве билась раненая куропатка. Она кричала, как плачущий ребенок. Мне стало больно смотpеть на ее стpадания. Я выстрелил еще раз. Она умолкла. Уже дома, тяжело дыша от усталости, я понял, что та куропатка лицом своим напоминала мою маму. Лицо птицы было точной копией моей мамы. В их глазах было что-то общее.
Мама… Я тут же забыл о ней. Будто она никогда и не жила, будто не я отнял у нее самое ценное - жизнь.
И я спрашиваю себя: почему мне было больно, когда она кричала? И почему мне не было больно, что я для забавы убил ее?
16 января.
Я переехал жить на квартиру, на улице Ниезбек - йули. Плата за месяц сносная.
