Вот так я и умер. Это было 8 лет назад.
Сталин сглотнул слюну и тихо сказал:
- Яша, а где я буду после кончины? - спросил Сталин слабым голосом.
- Отец, там же, где покоятся нерожденные. Запомни отец: дьяволы бывают двух видов: разжалованные ангелы и сделавшие карьеру люди. А вообще то, отец, я понял здесь одно: незачем нападать на Бога.
Возможно, он так же несчастен, как мы, - голос свыше был похож на музыку.
- Яша! Коммунисты решили, что Бога нет, но их решение для Бога необязательно. Ты согласен с этим?
- Не знаю. Одно я знаю, что там, где нет конкуренции, спится лучше, но живется хуже.
- Яшка, прости меня грешного, но ответь: ты где, в аду, или в раю?
- затаив дыханье, спросил отец сына.
- И там и тут. Отец! Я испытал здесь такие ощущения, о которых не имел даже приблизительного понятия. В раю, конечно, климат получше, зато в аду гораздо более приятное общество. Поэтому я часто захожу в ад, а не в рай. Там я наслаждаюсь обществом королей и Президентов, тогда как рай населен одними нищими и монахами.
- Яша, порой меня охватывает тревога: а вдруг и я уже в раю?
- Не знаю, отец. Может ты и прав. Все люди на Земле друг другу чужие. Мало попасть в рай, надо еще там устроиться. Ты это сделал отлично. Отец, многие могли бы попасть в рай вместо ада, затратив вполовину меньше усилий.
- Ох, Яша, Яша! Как мне плохо!
- Это все мелочь, папа. Папа!!! Мне безумно стыдно за то, что я умер pаньше тебя. Мне жутко больно за ту боль, которую я причинил тебе моей смертью. Ты правильно сделал, что не променял меня на
Паулюса. Все правильно. Но я умер раньше тебя, папа! Это самое xудшее, что я только мог совершить. Прости меня за твои слезы, за седые волосы на твоей голове. Я никогда не боялся смерти. Но как мне страшно оставлять тебя с ней. Папа, не грусти. Ведь я не могу с тобой поплакать. У меня нету слез! У меня нету глаз! ПАПА!!! МЕНЯ
НЕТ! ВЕДЬ Я УМЕР 8 ЛЕТ НАЗАД!!!
Сталин не помнил, как он уходил с кладбища. Зато он отчетливо помнил, что дух его сына, Якова, куда-то исчез. Слова сына для него
- как нож по сердцу.
Hо боль пpошла, и в тот же миг, у Сталина на душе стало светло.
Он тяжело встал, подозвав к могиле двух военных с лопатами. Те подошли к могиле.
Сталин долго шел, сзади на машинах тихо плелась охрана. Он шел пешком, шел, шел, шел, и вдруг открыл глаза. Оказывается, уже почти час он находился в лютеранской церкви. Никого рядом не было: ни священника, ни охраны. Церковь была старая, обветшая.
