Я уселся на одну из пустых лавочек, расположенных в шахматном порядке на аллее центральной улицы, закрыл глаза и позвал мысленно:
"Эй! Человек Без Тела, ты где?"
Он по-прежнему молчал. Я сосредоточился и позвал более настойчиво, но он все равно молчал.
"Да где же тебя носит, черт возьми!", - чуть не закричал я.
И он откликнулся. Ворчливо, словно я поднял его с постели или оторвал от какого-то важного дела.
- Ну, чего тебе? Что ты орешь, как псих? И почему черта поминаешь?
"Извини. Я тебя звал, но ты не отзывался. Не слышал?"
- Все я слышал. А что, я теперь, как собачка должен появляться по первому твоему зову? Не много ли ты на себя берешь? Я ведь не твой кореш.
"А кто ты? Только не говори мне, что ты Человек Без Тела. Я помню"
- Кто я? Я…обвинитель…
Человек Без Тела сказал это как-то неуверенно.
- Фу, ты! Ну, ерунда какая-то, честное слово! Вот всегда так!
Сначала клеймишь такого позором, грехи его вместе с ним вспоминаешь, а потом раз…и, глядишь, привязался. Из обвинителя в простого собеседника превращаешься!
"А разве это плохо?"
- Конечно, плохо. Что в этом хорошего? Ты в геенну огненную, а мне здесь? Душу твою оплакивать? Беседы наши вспоминать?
"Ну, не расстраивайся ты так. Давай, обвиняй, что ли?"
- Да не хочу я тебя обвинять!
"Тогда давай поговорим. Просто поговорим"
- Хорошо, давай. Увиделся с Пупком?
"Ты же знаешь"
- Знаю. А почему ты у него не спросил - что такое свобода? Ведь ты хотел спросить. Когда в Клим ехал в поезде и досье его изучал.
"Наверное, я знал, что он мне ответит"
- И что же он бы тебе ответил?
"Он бы сказал, что не знает. Видимо, каждый человек вкладывает в это слово свои представления. Так же, как в слово счастье. Слово есть, понятие существует, но каждый раз другое. Сегодня свобода и счастье в одном, завтра в другом, послезавтра…"
- А ты умнеешь на глазах. Наши разговоры даром для тебя не проходят. Глядишь, и геенны огненной тебе удастся избежать.
"А знаешь, мне все равно. Геенна, так геенна. Огненная, так огненная. Наверное, ты прав был, когда говорил, что каждый из нас, подлецов, за грехи свои ответить должен. А жизнь исправить нельзя.
Ничего изменить нельзя. То, что сделано - это навсегда. И прощение - это ничто. Главное - не то, что теперь о тебе человек думает, ему тогда больно было. И ты в этой боли виноват. И ничего не сделать, чтобы этой боли не было"
- Было, но прошло.
"Но ведь было же…", - я не спрашивал, я утверждал.
- Да ладно, будет тебе. Какие уж такие грехи ты совершил, чтобы так себя корить? Авторучка? Не велика потеря! И грех, стало быть, не велик. Гретта? У нее ведь не только задние лапы отнимались. Ту у нее на пузе шишак щупал?
