– А почему тебя тетка не встретила на вокзале?
– Не знаю…
– И ты не помнишь ее адрес?
– Не помню.
– А фамилию?
– Конечно, помню. Ее фамилия Бракните Нора Густавна, – она смотрела на него с доверчивостью ребенка, нашедшего твердую руку взрослого, и именно этот ее взгляд, эта доверчивость и вера в то, что он, Сашка Шах, поможет ей в этом чужом и незнакомом городе – именно это впервые, может быть, испытываемое чувство, что в тебя, как в мужчину, как в защитника верит женщина, – это чувство наполнило Шаха такой решимостью, что даже если бы Мосол встретил его с заряженным браунингом – Сашку бы и это не остановило.
Машина причалила к русскому драмтеатру.
– Сидите, – приказал своим и Лине Сашка и почти бегом метнулся в узкий проход между домами, в скрытый тенистый дворик за театром, где обычно дежурил Толик Хачмас.
Слава Богу, Толик был на месте. Сашка молча протянул ему «Сейку», увидел, как вспыхнули глаза у Хачмаса, и спросил: – Сколько дашь?
– Одесские, небось? – лениво сказал Толик, пытаясь сбить цену.
– Хачмас, не тяни резину! Я спешу. Это не фуфло, ты же видишь! Настоящие, японские! Мосол здесь был?
– А что? – Хачмас разглядывал часы или, вернее, любовался ими.
– Он мне нужен! Он был у тебя? С башлями?
– Ну, был…
– Давно?
– Не знаю… Десять минут… Четвертак дам, – сказал свою цену Хачмас.
– Давай обратно, – решительно взялся за часы Шах.
– Подожди. В чем дело?
– Ни в чем. К Мамеду поеду, мне бабки нужны.
– А «план» брать не будешь?
– Мне деньги нужны, деньги, понимаешь? – зло и нетерпеливо сказал Сашка.
– Сколько нужно?
– Полста. Если дашь, возьму у тебя две мастырки, даже три, – он вспомнил про себя тоже.
Две «мастырки», то есть, две порции анаши для двух сигарет – это он имел ввиду Рафика и Семена, от которых нужно быстрей избавиться, чтоб не ляпнули Лине чего-нибудь лишнего, а третью мастырку он припрячет для себя, пошабит где-нибудь на ходу, тайно от этой Лины, не колоться же при ней опиумом, но и удержаться уже невозможно – кости ломит вовсю, суставы выворачивает, ужас!
– Сорок дам, – сказал Хачмас.
– Пошел в ж…! – рванул у него из рук «Сейку» Сашка Шах.
– Подожди! Да ты что, псих сегодня? – изумился Хачмас, он действительно никогда не видел Сашку в таком возбуждении. – Держи. Три мастырки, – он вытащил из-под подкладки пиджака три крошечных брусочка анаши и приложил к ним 35 рублей.
– Эти бабки тебе Мосол дал? – кивнул на деньги Сашка.
– Ну? А что?
– Восемьдесят рублей?
– Это не твое дело. Сколько дал – все мои, – на всякий случай замкнулся Хачмас. – Ты получил бабки – вали отсюда.
