Назавтра Бася Соломоновна отправилась в Киев. Она хотела поговорить с Люсей.
Люся божилась, что ничего никому “специально” насчет Третьей мировой не рассказывала. Только Фридочке - Вовиной жене. А уж кому Фридочка могла рассказать - дело темное. То есть ясно, что Фрида раззвонила всем. И конечно, своему дяде-зубнику. А у того клиентура ого-го.
Бася и Люся думали, как быть.
В комнату вошел Оврам. Женщины рассказали о Фридочке и ее поведении.
Оврам решил поехать к Фридиному дяде, которого отродясь не видел, и под видом обыкновенного пациента разузнать, что тому известно.
Фридин дядя работал на дому и принимал только по рекомендации. “Свои” со стороны Погребинских никогда у него не лечились и в глаза не видели, так как он брал большие деньги.
Сейчас же Люся позвонила Фриде и попросила адрес дяди для “одного своего хорошего знакомого начальника”. Фрида дала.
Через полчаса все втроем - Оврам, Люся и Бася были в приемной дяди. Оврам держался за щеку и натурально стонал. Его пропустили без очереди.
Через пять минут он выскочил из кабинета и, схватив женщин под руки, выскочил с ними на улицу.
Он рассказал, что только успел намекнуть насчет Третьей мировой, как дядя заорал, вытащил его из кресла и обозвал паникером.
Видно, Вова и с ним провел разъяснительную беседу.
Дело принимало серьезный оборот. Если Вова решился говорить на такую щекотливую тему с Фридиным дядей - опасность и в самом деле нависла над всеми, КТО ЗНАЛ про начало Третьей мировой.
Оврам, Люся, Бася приехали домой и стали рассуждать.
Выяснилось, ко всему, что Люся-таки делилась соображениями не только с Фридой. Но и с товарками у себя на обувной фабрике. И в очереди в молочной на Борщаговке. И в мясном магазине на Подоле - как раз хорошую свинину давали, очень уж долго стоять пришлось, не молчать же! И в галантерее на Крещатике. И на Бессарабке. И в больнице, когда сдавала Абрашины анализы. И в сберкассе на Печерске, когда платила за квартиру. И на автобусной остановке в Дарнице. И в метро, не помнит, на какой станции.
Ну и, конечно, Фридочке. Фрида рассказала дяде-зубнику и Вове. Вот и все.
Бася разволновалась. Весь Киев уже знал. И конечно, сам товарищ Шелест в курсе.
Что касается Чернигова, то в тамошнем обкоме партии уж и подавно все было известно, потому что в одном доме с Басей Соломоновной жила теща обкомовского электрика и захаживала к ней за советом по перелицовке. И с ней про Третью мировую Бася, разумеется, беседовала.
