— Ну, соблазняй, только предупреждаю: я не хочу ничего из того, что ты можешь дать.
— Однако последнее время у тебя возникали новые желания.
— Нет! — Роланд энергично замотал головой. — Нет! Не было этого!
Адепт Тьмы выразил удивление.
— Ты отрицаешь свое вожделение к Свету?
Роланд вознамерился было сказать «да», потому что не мог признать перед Тьмой то, в чем самому себе не хотел сознаваться. И остановился. Лгать в лицо Тьмы — это опасно. Ложь, вдруг дошло до него, есть отречение от Света, к чему бы она ни относилась.
— Нет, — медленно и осторожно произнес он. — Я не отрицаю своего вожделения.
— Но ведь ты сказал, что этого не было!
Я отрицаю, что у меня были новые желания. — Это была не совсем правда, но Роланд решил, что сойдет и так. — Желание любви у меня возникало и раньше. И какая разница, как там смонтирован водопровод?
«И в самом деле, какая? — сказал он себе, вдруг поняв, что эта мысль пришла ему в голову только что. — Святое небо, прав был Эван — нет зла в любви. Вот когда я его опять увижу, тогда я…» — Он прервал мысль, не зная точно, что тогда будет, но уверенный в том, что перестанет метаться. Свет из окон церкви упал на лицо Тьмы, и Роланд понял, что победил снова.
— Но я не это тебе предлагал, — небрежно отмел в сторону скользкую тему Адепт, когда они пошли обратно к Центру. — Не это твое самое сильное желание.
— Ну-ну? — подтолкнул его Роланд, желая, согласно предложению Тьмы, быть в победе великодушным.
Адепт перевел дыхание и приставил ладонь к стеклянной двери, ведущей в торговый ряд. Та распахнулась.
— Эй, сейчас уже за полночь. Тут не должно быть открыто!
— И не было. — Адепт улыбнулся через плечо, и его синие глаза в тусклом свете стали почти черными. — Пойдем.
Роланд пожал плечами — «Се, агнец идет заклатися»… — и шагнул следом.
«Итон-центр» ночью выглядел внутри совсем по-другому — как декорация в ожидании актеров. Туфли на мягкой подошве ступали по плитам абсолютно бесшумно. Адепт с Роландом пересекли широкий пролет и остановились возле больших стеклянных дверей на Йонг-стрит. По другую сторону стекла площадь, на которой они играли, уже опустела, и на ней остался только мусор.
Адепт Тьмы взмахнул длиннопалой рукой.
— Я дам тебе то, что у тебя было тут сегодня вечером…
— Это и так мое, — перебил Роланд, ощутив последнюю крупицу тепла от своей силы. — Это исходило изнутри, а не снаружи. Ни дать, ни отобрать у меня это ты не можешь.
— Ты недослушал, — вздохнул Адепт Тьмы. — Я дам тебе то, что у тебя было сегодня, но песни будут твои собственные.
