Сопротивление работникам правопорядка, было сказано в суде. Нападение на офицера полиции. И напарник того копа, который тогда только смотрел, опять промолчал. По молодости Роланду тогда дали условно. Только-только пятнадцать ему стукнуло.
— Значит, мешаем движению?
Струны врезались в непроизвольно стиснувшиеся пальцы, когда Роланд обернулся. По боку потекла струйка пота, но не от жары. Их было двое, они стояли почти вплотную, так что был слышен запах мыла и лосьона после бритья.
Который повыше, рыжий, вытащил блокнот. Страх он распознавал сразу, а страх, по его глубокому убеждению, означал вину.
Дару со вздохом отпихнула стопку папок на край стола. Всю писанину, которую могла, она закончила, но ее еще будет много после походов в суд и посещений подопечных. Неделя уже забита, но это не значит, что не возникнет новых проблем, новых людей, которым нужна помощь, новых битв, в которых придется драться.
Выключив настольную лампу, она вдруг поняла, что в помещении осталось только дежурное освещение.
— Десять сорок? — поразилась она, схватившись за часы, будто сама была в этом виновата. Голос ее отлетел от стен и затих вдали, и тут Дару поняла, что единственный слышимый звук — это биение ее собственного сердца. — Похоже, я опять последняя на всем этаже.
Дару встала, прихватила сумку и пошла к лифтам, аккуратно прокладывая себе путь по забитым узким извилистым коридорам, которые в этом тусклом свете казались еще уже и теснее. Тишина была столь пронзительной, что Дару подумала, уж не одна ли она во всем здании.
Нажав на кнопку лифта, она стала ждать. Ждать. Ждать. Бывало, лифты случайно отключали, и ей приходилось пилить семь этажей вниз по скупо освещенной лестнице. Терпеть не могла Дару эту лестницу; там было видно на один пролет вниз и на один пролет вверх, а самый тихий звук перекатывался от стены к стене и никак не замолкал, создавая мнимые опасности и маскируя реальные. Звоночек прибывшего лифта заставил ее подпрыгнуть. Войдя внутрь, она обругала себя за то, что дергается от звука, который слышит сотни раз на дню.
Подземный гараж был ярко, почти резко освещен, и остро выделялись края предметов. Дару сощурилась, и, плюнув на предупреждение пешеходам ходить только по дорожкам, пошла напрямик через пустую стоянку туда, где оставила машину. Обогнула угол, остановилась и выругалась. Там не было света.
Дару обернулась. Из открытой двери лифта ложилось тусклое желтое пятно. «Надо бы подняться в холл и сказать охраннику». Но, пока она смотрела, двери закрылись, лифт зашумел и пополз вверх. За спиной осталась тьма.
