Она не успокоилась, пока они не отошли в глубь темной стороны улицы. Прислонившись к дереву, она отпустила его руку, и взгляд ее постепенно стал осмысленным.
— А как ты ходишь одна? — спросил он, наблюдая, как следы ее пальцев из белых становятся красными. Если она так психует при переходе улицы, как эта самая Дару позволяет ей ходить одной?
— Я иду к светофору…
Роланд смутно припомнил светофор в квартале отсюда к югу.
— …и перехожу на зеленый. И никогда не пытаюсь проскочить на желтый. Потом я возвращаюсь на эту улицу по тротуару.
Она серьезно смотрела на него, все еще учащенно дыша.
— Переходить без зеленого света нельзя.
Он вдруг понял, что она боялась не столько мчащихся машин, сколько нарушения правил, которые считала непреложными. Как и списки в ее квартире. Это было ему неприятно. Очень скованно жила Ребекка, хотя, должен был он признать, и безопасно, если всегда переходит на зеленый. Безопаснее по крайней мере, чем он.
— Ты можешь идти дальше?
Ребекка кивнула.
— Мы уже близко, — сказала она, выпрямляясь. — Вот сюда, потом поворот и выход на Блур.
— А можно пойти там, где свет? — спросил Роланд. По Спадина они вполне могли выйти на Блур-стрит.
По Спадина пролетели с ревом два джипа и «БМВ», и Ребекка вздрогнула. Ее предпочтение было написано у нее на лице.
— Ладно, — потрепал ее по плечу Роланд, — пойдем твоей дорогой.
Она улыбнулась так благодарно, что это окупало риск. Он посмотрел вдоль улицы, на которой громады каштанов, казалось, всасывали в себя свет. Почти весь.
Шум улицы быстро стих, и они шли в нарастающем безмолвии. Роланд начинал понимать, почему фраза «здесь слишком тихо» стала расхожим клише в фильмах ужасов. Даже звук от трения футляра о джинсы был как-то странно приглушен. Освещенные окна домов казались более отдаленными от тротуара, чем это было на самом деле. Маленького народца не наблюдалось, хотя на этот раз Роланд определенно смотрел. Он чувствовал, что футболка пропитывается потом, и знал — это совсем не из-за жары.
Ребекка прижалась к его боку скорее осторожно, чем испуганно.
— Не бойся, детка. — Он надеялся, что его голос звучит ободряюще. — Это только…
И тут газон, мимо которого они шли, на них напал.
Только это уже был не газон. Что-то похожее на массивную человеческую фигуру отбросило Роланда в сторону и потянулось к Ребекке.
Она стояла твердо, крепко зажав локтем сумку с ножом.
Тварь до нее дотронулась, отпрянула и осыпалась на землю — безобидная куча земли, напоминающая лежащего человека.
