Неужели ей в конце концов придется продать дом? Тогда Шелли точно уедет. Нет, сейчас об этом думать нельзя. Самое разумное – составить еще один из ее любимых списков…
Чуть ли не в первый раз за весь этот день ее улыбка была искренней. Ллойд часто отпускал шуточки насчет ее любви все разложить по полочкам, но она была права, когда говорила, что только благодаря привычке вести точные записи стала таким хорошим организатором.
Морин вынула из сумочки блокнот с ручкой и устроилась за столом на кухне. Несколько дней назад она уже записала на одной странице все долги, срочные платежи – и подвела итог. Вновь пробегая глазами аккуратный столбик цифр, она едва не застонала от того, какой огромной показалась ей сумма.
Даже если она получит какое-нибудь место, заработная плата не покроет расходов на дом и ежедневных трат. А уж об оплате дорогой частной школы, где училась Шелли, и речи быть не может… какое счастье, что за обучение заплачено до конца года!
Итак – где же искать выход? Ну, начать, видимо, нужно с продажи «Кадиллака» Ллойда. Сама Морин пользовалась только собственным небольшим «Фордом», но Шелли в последнее время стала брать отцовский «Кадиллак» – без разрешения, кстати. Разумеется, она закатит грандиозный скандал, когда ей придется пересесть на свой трехлетней давности «Рэббит», но… ничего не поделаешь, без этих денег им не обойтись. Хоть расплатятся с просроченными долгами – и то уже будет легче.
Морин, радуясь, что нашла вполне разумное и логичное решение, составила список всего, что еще можно было продать – ее личные драгоценности, дорогое спортивное снаряжение, почти новое, поскольку Ллойду некогда было им пользоваться, роскошную меховую шубу, которую она купила по настоянию Ллойда для их крайне редких деловых поездок на север страны.
Список оказался на удивление длинным, и Морин почувствовала прилив оптимизма – до тех пор, пока не представила себе, как будет все это продавать. Она в жизни не занималась ничем подобным… но, с другой стороны, она и работу раньше никогда не искала, а вот теперь вполне справляется, хоть и покрывается испариной, приходя на очередное собеседование.
Что там вчера вечером сказал ей Ноа? Что ее брак с Ллойдом оградил ее от реальной жизни? Даже если и так – а она еще не готова это признать, – то кто в этом виноват? Она сама? Неужели она действительно так и не повзрослела, прожив до тридцати двух лет за спиной Ллойда?
Ноа вообще сказал вчера предостаточно для человека, хвастающегося, что никогда не дает советов, если их у него не просят. К примеру, он заявил, что она не права, считая, что у нее нет никаких навыков работы… но ведь это неправда? Ведь за ее работу ей платили только в юности, когда она сидела с чужими детьми. Наверное, ей необходимо обратиться за советом к кому-нибудь знающему. Кажется, в колледже Бэй-Сити читают курс… как же он называется? Что-то насчет возвращения…
