– Я ничего не боюсь, мистер Кинсфорд, – ответила Джорджи, стараясь скрыть беспокойство.
– Пожалуйста, – елейный голос звучал вкрадчиво, – зовите меня Джейсон. – Взяв девушку за руку, он отвел ее от лошадей.
– А вы разрешите мне называть вас просто Джорджина, мисс Дейсер?
– Хорошо, если вам этого хочется, – ответила Джорджи, отодвигаясь.
– В таком случае, я буду звать вас так, – заключил Кинсфорд, приближаясь к девушке.
Она вежливо слушала писателя, рассуждавшего на отвлеченные темы, и, где надо, отвечала на вопросы, наблюдая, как этот человек на глазах буквально раздувается от значимости собственной персоны, оценивая все свои дела и мысли на вес золота. Всего несколько минут в обществе Кинсфорда оказались для Джорджи достаточными, чтобы понять: он откровенно заигрывает с ней. Каким, интересно, может быть поцелуй этого ловеласа? Наверное, она переоценила саму себя. Единственный опыт Джорджи в общении с мужчинами ограничивался робким поцелуем соседского сына в день ее шестнадцатилетия.
Разве может такая невинная игра окончиться плохо? А вдруг понравится? Девушка вспомнила о другом поцелуе – быстром и невинном. Произошло это в тот день, когда Джилли вернулась из последней поездки в Техас и привезла Джорджи запоздалый подарок ко дню ее рождения – покрывало. Именно тогда Джорджи осознала, что ее любовь к подруге приобретает иной оттенок.
Стоило все же рискнуть и испытать, что такое поцелуй Кинсфорда. Приняв решение, она постаралась выглядеть особенно соблазнительно.
От Кинсфорда не укрылась произошедшая с девушкой перемена. Холодная и скованная минуту назад, она успокоилась и приветливо улыбалась. Писателя обрадовала ее смена настроения, ему начинало надоедать затеянная глупая болтовня и необходимость говорить пошлые комплименты. Он намеревался поцеловать Джорджи и не раз прокрутил в уме, как не вспугнуть девушку.
Удовлетворенный своим планом, Кинсфорд приступил к его осуществлению.
– Наверное, и в самом деле пора ехать. Если мы задержимся еще немного, боюсь, это может бросить тень на вашу репутацию. – Взяв девушку за руку, Кинсфорд как бы невзначай оступился, отчего их тела соприкоснулись. Он тут же обнял Джорджи и с улыбкой заглянул в ее большие золотистые глаза.
Прикосновение губ мужчины поразило девушку, как удар молнии: поцелуй, грубый и безжалостный, вызвал в ней приступ тошноты. Какой отвратительный запах исходил от этого человека! Хотелось кричать, но не было сил, единственное, что оставалось – стоять неподвижно, как статуя, боясь, что ее вот-вот вывернет наизнанку.
