Она повернулась и выбежала за дверь. Голова у Нилла раскалывалась, перед глазами все плыло. Казалось, весь мир вдруг сошел с ума.
Что же здесь произошло? Конн поклялся Ниллу, что пальцем не тронет тех, кто остался в Дэйре. И такая искренность была в его суровом лице, такая бесконечная печаль, когда он сожалел о том, что мать и сестра Нилла не захотели воспользоваться его гостеприимством, что не поверить ему было невозможно.
Но теперь он уже и сам не знал, чему верить. Конн уверял, что ждет не дождется Кэтлин, а втайне отдал приказ убить ее во сне. Но в голове не укладывалось, что тан отдал приказ превратить в руины замок Нилла, обречь женщину и ребенка на голодную смерть из-за вины другого.
Однако что бы ни случилось много лет назад, был еще один человек, который нес вину за то, что замок был почти стерт с лица земли. Тот самый, кто бросил беспомощную мать и маленькую девочку, пока сам совершал героические подвиги, чтобы восстановить собственную честь.
В одном Нилл был совершенно уверен: он больше не имеет права оставить все как есть. У него в запасе по крайней мере неделя, прежде чем Конн сообразит, что он не намерен возвращаться в Гленфлуирс. После этого начнется охота.
Нилл тяжело опустился на грубо оструганную скамью и спрятал лицо в ладонях. Дьявольщина, что же ему делать?!
Кэтлин сидела на трехногой табуретке, стараясь как-нибудь ненароком не свалиться и не уронить ссохшуюся в камень овсяную лепешку в камин, где едва тлело несколько углей.
Сердце девушки ныло. Она украдкой рассматривала некогда прекрасное лицо, нежный, чувственный рот и тело, столь хрупкое, что достаточно, казалось, легкого порыва ветерка, чтобы заставить его сломаться. Но не это заставляло сжиматься сердце Кэтлин, а улыбка немолодой женщины, сияющая радостью оттого, что сын ее наконец вернулся домой.
Господи милосердный, да что же случилось с ними? С Фионой, с Ниллом, с их матерью? Что за ужасные события могли до такой степени искалечить жизнь всех троих? Нилл, с его обостренным чувством долга и мрачноватой добротой, которую он так тщательно старается скрыть, – не такой он человек, чтобы безучастно смотреть на страдания матери и сестры. Свет всепрощающей любви, который зажегся в глазах матери при виде Нилла, не смогли бы погасить никакие силы рая или ада. Даже гнев, душивший Фиону при одном виде брата, казался немного наигранным, будто девушка намеренно подчеркивала свою неприязнь, не желая, чтобы кто-нибудь заметил, как сильно она на самом деле любит Нилла. Все это сбивало Кэтлин с толку.
