– Да, это так, – ответила Элизабет, укладывая в корзину пару заштопанных носков.
Дэйн подошел к Элизабет и протянул ей пуговицу.
– Дорогая, эта медная пуговица лежала на вашем комоде.
У Элизабет подкосились ноги.
– Да, это… от папиного кителя, – солгала она.
– Элизабет, на пуговицах кавалеристов стоит буква К. А на этой – А. – Дэйн взглянул ей прямо в глаза. – А – значит «артиллерия».
– Правда? Я никогда не задумывалась над этим. – Элизабет взяла пуговицу из рук Дэйна. – Должно быть, отец одолжил китель у кого-нибудь из артиллеристов.
– А… понятно, – протянул Дэйн. – Ну что ж, пожалуй, я начну выносить корзины к экипажу…
– Хорошо, – согласилась Элизабет и поспешно засунула пуговицу в глубокий карман шерстяной юбки.
– Что это? – спросил Дэйн, беря в руки длинный кожаный свиток.
– А, это… Сейчас покажу, – с улыбкой сказала Элизабет.
Она взяла кожаный свиток, развязала перетягивавшую его серую ленточку и разложила на небольшом обеденном столе ветхую карту из воловьей кожи и несколько листочков пожелтевшей от времени хрупкой бумаги.
– Мой отец бережно хранил это всю свою жизнь, – сказала Элизабет. – Он даже брал это с собой на войну.
– Семейная реликвия? – заинтересовался Дэйн.
– Пожалуй, для отца эти документы были дороже любой реликвии. Много лет назад один старик отдал их отцу в благодарность за то, что тот спас ему жизнь. – Элизабет указала на зияющую посреди карты дыру величиной с ладонь. – Где-то здесь должен быть тайник с золотом.
Не скрывая любопытства, Дэйн подошел к столу, склонился над картой и бросил как бы невзначай:
– Наверное, старик не сказал, какая часть страны изображена на карте.
– Отчего же? Отец говорил, что это территория Нью-Мексико. Юг Нью-Мексико. Он еще упоминал какие-то длинные пещеры, глубоко под землей. – Немного помолчав, она с грустью добавила: – Отец так и не собрался на поиски своих сокровищ.
Дэйн пропустил мимо ушей последнюю фразу Элизабет – он увлекся изучением пожелтевших бумаг. Одна из них оказалась заявкой на участок земли под разработку недр, а другая – документом на владение золотым прииском. Он был оформлен на имя Томаса С. Монтбло.
В то время как Дэйн внимательно рассматривал документ, его мозг лихорадочно работал. Он знал, что во время войны Элизабет потеряла всех родственников и теперь, после смерти отца, она осталась единственной представительницей семейства Монтбло. Элизабет была единственной наследницей своего отца.
– Эти бумаги представляют какую-то ценность? – нарушила размышления Дэйна Элизабет.
