– Прости, мать, не велено.
– Кем не велено? Что не велено? – ошарашено спросила Оксана.
– Пользоваться телефоном не велено. Тебе – в особенности.
– Вот проститутка старя, – ругнулась Оксана и зная, что крыть ей нечем, пошла работать.
«Как же там моя зайка?» – целый день свербило в ее голове.
* * *
Катя, нашпигованная таблетками, долго не могла заставить себя встать и подойти к телефону. Она туго соображала, поэтому ей пришлось слушать телефонные трели в течении чуть ли не получаса.
Когда к ней вернулась способность соображать и оформлять свои мысли в слова, она подумала: «Родик, идиот, не мог поставить автоответчик…» Мысль о муже вернула ее к действительности:
– Родик!!! – подскочила она на кровати.
Воспоминание о том, что случилось что-то ужасное, заставило ее подняться с кровати, и держась за стены, отправиться в путешествие по квартире.
Она поволокла свое тело на кухню, где с облегчением свалилась на табурет, увидев приготовленный на столе завтрак.
«Да это же кто-то из девчонок накрыл», – осенило ее и она снова стала тревожно озираться, в поисках свидетельств произошедшего вчера. Потом постепенно пришло осознание того, что звонит телефон. Она с трудом дотянулась до трубки:
– Да? – просипела она. Потом прочистила горло и снова спросила:
– Кто это?
– Котик, это я! С тобой все хорошо? Я тебе полдня названиваю. Ты как там?
– Родя, милый, я-то что, а ты?
– Со мной все нормально. Ты что, ничего не помнишь?
– Ты разбился и…
Постепенно Катя стала припоминать его фигуру, которая появилась на пороге комнаты. Кажется, тогда она и потеряла сознание.
– А… Да, кажется, все в порядке…
– Девочка моя, просыпайся, уже вечер скоро! Я приеду поздно, мне нужно тут разобраться… Звони, если что.
– Давай…
Только она повесила трубку, как та снова истерически заверещала. На этот раз звонила Аделаида Александровна, мама Ларисы:
– Катя? Здравствуй. Позови-ка мне Лорочку, она мне нужна.
– Ларису? А ее у меня нет…
– Как это нет? Она же вчера к тебе отправилась, я ее только под тем условием отпустила, что она будет под твоим присмотром.
После той замечательной истории с пропажей повредившейся в рассудке Ларисы, ее мама просто не спускала с нее глаз. Отрывной Лорке это приносило одни страдания: богемные тусовки были вынуждены смириться с ее отсутствием в их нестройных рядах, а ее саму немного поламывало от невозможности иногда оттянуться на наркотическом сейшне. Потому злость и тревога в голосе Аделаиды Катьке были понятны:
