А тут — протухнет целый портфель мяса! Ну как тут не воодушевиться! И все время, пока Трефилов, матюгаясь, закапывал портфель во широком поле в голубом снегу (чтоб не разрыли собаки), и ставил над портфелем вешки, все это время Колупаев беззвучно содрогался и рыдал, так что сердобольная старушка с кресла напротив… впрочем, не будем отвлекаться.
— Близко эта «Юность»-то? — спросил Колупаев в окошке справочной.
— Да недалеко.
— Пешком дойдем?
— Да лучше на такси.
— Далеко, что ли?
— Да не очень!
И ведь обманула, стерва — гостиница оказалась аж на Фонтанке! В холле было полно народа, однако у окошка администратора — никого. Колупаев почуял подвох, но места были, да еще какие: одноместные люксы. Правда, стоили они по шесть рублей, да еще два рубля за бронирование.
— Какое еще бронирование! — возмутился Трефилов. — Бронирование-то откуда? Ну ничего, я утром разберусь с вашим бронированием!
— Маша! — крикнула кассирша куда-то вглубь, — тут вот товарищ хочет утром разобраться с бронированием, так я не поняла: есть у нас места или нет?
— Какие еще места! — сказала Маша. — Откуда? Нет и не было!
— Саня! — шепнул Колупаев. — Бронь оплатят!
Трефилов заскрипел зубами и шваркнул в окошко десятку.
На шестом этаже они расстались. Было три часа ночи. Колупаев попытался уснуть, но не удалось. Колупаев включил телевизор — но он ничего, кроме цветной ряби, не показал. Он включил радио — оно молчало. Тогда Колупаев пошел в прихожую и почистил сапоги и шубу. Потом пошел в ванную, умылся и вытерся вафельным полотенцем. Потом он подумал, принял ванну и вытерся махровым полотенцем. Потом он позвонил Трефилову. Занято! Но, только положил трубку, телефон зазвонил.
— Ты?
— Я.
— Спишь?
— Сплю.
— Телевизор включал?
— Включал.
— Ничего?
— Ничего.
— Слушай, а что это там за хреновина, рядом с унитазом?
— Биде.
— Зачем?
— Да тебе не пригодится. Это женское.
— Ясно.
Помолчали.
— Ну, давай, что ли, в морской бой сыграем? Суперматч по телефону, а?
— Давай. Только ты не подглядывай!
К утру колупаевские эскадры были разбиты наголову. Колупаев тоже чувствовал себя разбитым.
— Верхи, это самое, не могут править по старому! — удовлетворенно констатировал Трефилов. — Слушай мою команду: па-а-адъем! Встречаемся в твоем номере!
На этот раз они у стойки были первыми. Перед самым началом регистрации Трефилов вспомнил: «Ё-моё! А мясо-то!» и побежал откапывать. Вешки посрывало ветром, и место погребения Трефилов нашел с трудом. Ворвавшись с заснеженным портфелем в зал, Трефилов увидел, что первой стоит потная растрёпанная гражданка, а уж за ней — Колупаев.
