Наступила очередь Эммануэль попробовать объяснить все Стефани:
— Это история о строительстве несуществующей плотины, но в конце фильма ее все же удается построить.
— Я хотела понять нечто другое, — сказала Стефани, внутренне ощущая, что ее чувство реальности начинает давать трещину.
— Эммануэль не совсем верно сказала, — вмешался Жан. — Если быть точным, речь идет о строительстве бесполезной плотины. Именно по этой причине и не удается построить ее.
Стефани взглянула на Монель, словно та могла подсказать ей ключ к разгадке тайны, и Монель, почувствовав взгляд, сказала:
— Нельзя исключать и того, что жители поселка незаметно для себя начнут воспринимать наше строительство слишком серьезно. Но ведь любое строительство должно быть немного игрой, не так ли?
Маттиасу пришлось опять вмешаться, хотя он избегал говорить последним:
— Если мне не удалось объяснить тебе все, Стефани, это вина моя и только моя. Я забыл рассказать тебе о финале. Когда жители поселка не обнаруживают плотины на месте, они решают начать ее строительство сначала.
У Стефани вдруг исчезло желание шутить на эту тему. В конце концов, в жизни существует множество вещей в тысячу раз более важных, чем эта плотина. Но почему такой специалист и профессионал, как Жан, дал разрушить свое детище? Это самое интересное для нее в сюжете фильма. А может, в этом весь смысл сюжета?
— Еще один вопрос, Маттиас, — вновь обратилась к нему Стефани. — Почему для строительства псевдоплотины тебе понадобился специалист по строительству настоящих плотин?
Неожиданно вместо Маттиаса ей ответил Жан:
— Только тот, кто знает, насколько лицемерна окружающая действительность, может построить настоящую фальшивку.
— Чтобы осуществить вымысел, прежде всего нужно знать реальность, иначе мы вновь придем к ошибкам, которые совершил Создатель, — добавил Маттиас. — Жан, когда я только предложил ему сотрудничество, тоже мало что соображал, он был просто уверен, что речь идет о съемке фильма, и только значительно позже понял, что мы будем работать над идеей, которая не имеет ничего общего с миром кино.
— А не является ли это своеобразным предательством по отношению к твоей профессии? — воскликнула Стефани.
— Моей профессии? Но я не режиссер, я географ. Вернее, был таковым. Моей специальностью были реки. Я еще тогда понимал, что отношения, связывающие мир человека и природу, в значительной степени определяют их общую судьбу. Жану пришлось признать, что именно эта мысль должна лечь в основу сюжета. Мы расскажем о течении воды и тех, кто пытается изменить его направление.
