– Вот так вот, Яна Борисовна, – Руденко похлопал по свертку, который лежал у него на коленях, – все сходится.
– Ты объяснишь, наконец, толком что произошло, – не выдержала Милославская, – или мы всю ночь будем говорить полунамеками? Что там у тебя?
– Скажу, скажу, – глубоко вздохнул и выдохнул Руденко, но сверток не развернул, – все по порядку.
– В общем так, – он одним махом опорожнил чашку, словно пил свой любимый портвейн, – нашли мы ее быстро. Ашотик подсуетился, дал мне людей. Там один домик есть заброшенный, уже пару лет никто не живет. Хозяйка умерла, а наследники никак не приедут, хотя все документы оформлены. Вот и стоит домишко без присмотра. Короче говоря, мы с него и начали.
– Похоже было на мое описание? – как бы между прочем поинтересовалась Милославская.
– Ну, как тебе сказать, Яна Борисовна, – замялся лейтенант, вспоминая, что когда он сказал Григоряну, что примерно они ищут, тот сразу же привел его к этому дому, – похоже… похоже. Есть, конечно, кое-какие неточности…
– Ладно, – усмехнувшись про себя, Яна махнула рукой, – давай дальше.
– Нашли ее в погребе, вызвали бригаду криминалистов – все как положено, – лейтенант заговорил сухим протокольным языком, – смерть наступила от пулевого ранения в голову. Там же нашли гильзу от пистолета Макарова, что подтвердило наше первоначальное предположение, что убили ее там же. По предварительным данным пролежала она там не меньше трех суток, хотя труп сохранился довольно хорошо – погреб, сама понимаешь… Дальше что, – Семен Семенович дернул себя за ус, – одета была в черную шубку, голубое платье, черные колготки и черные же сапоги, что совпадает с показаниями Гулько. Но самое интересное, – тон голоса Руденко постепенно повышался, – то, что обнаружили в ее сумочке. Кроме всякой прочей ерунды, разумеется, сама понимаешь. Вот, – он торжественно развернул сверток, вынул из него обыкновенную видеокассету и протянул Милославской, – у тебя ведь есть видак.
– И что на ней? – Милославская без особого интереса взяла кассету, но не торопилась вставлять ее в гнездо видеомагнитофона.
– Ты ставь, ставь, – закивал Руденко, – между прочим, это вещественное доказательство и должно сейчас находиться в сейфе за семью печатями, а я вот принес, чтобы ты тоже взглянула.
– Ты очень рискуешь, – с иронией произнесла Милославская, – так тебе никогда не стать не то что капитаном, а даже и старлеем.
– Не трогай больной вопрос. Включай, – не обиделся на нее Руденко, который давно уже засиделся в лейтенантах. На то были свои причины, о которых он не очень любил распространяться.
