– Эту в машину… глаза завязать, – процедил сквозь зубы подошедший главарь, хмуро глядя на Яну. – Сядешь за руль, – буркнул он парню в спортивной куртке, – и двигай за нами.
Не дожидаясь ответа, он быстро развернулся и пошел обратно слегка развинченной походкой, в которой сквозило наглое высокомерие уверенного в себе хама. Плечистый в свой черед сухо кивнул, мол, давайте пошевеливайтесь. Бесцеремонно подталкивая, Яну повлекли к машине. Она не сопротивлялась – это было бесполезно. К тому же она дорожила жизнью Джеммы.
Втолкнув грубо Яну в машину, парень в черной шапочке сел рядом с ней на заднее сиденье. Он оказался сидящим впритык к Джемме.
– Козел, – ухмыльнулся плечистый, – она ж тебе полбашки откусит, – вылазь и дверь запри, а сам садись с другой стороны, ну, урод!
Он покачал своей большой головой. «Черная шапочка» так и сделал. Он взял из рук старшего, севшего на переднее сиденье, рядом со «спортсменом», крутящему баранку, черную тряпку и, неуклюже работая руками, завязал Яне глаза. Повязка больно сдавила ее голову, парень не церемонился.
– Чего Корнил так завелся? – спросил «спортсмен».
– Видно, Ушак ему дал просраться! – хихикнул «черная шапочка».
– Заткнитесь вы оба! – рявкнул на них взбешенный парень, выполнявший роль старшего.
– Кончай, Шатап, – обратился к нему «черная шапочка», – чего ты взъелся? Никто ж не виноват!
– Ушак другого мнения, – властным баритоном возразил Шатап.
Присутствие бандитов страшно тяготило Яну. Джемма жалась к ней и, зарываясь рукой в теплой собачьей шерсти, Яна чувствовала облегчение. Ей нужно было защититься от извержений враждебной энергии, бурлящей в этих недоносках и свободно изливающейся наружу. Когда речь шла о пациенте, изнемогающем под бременем отрицательных импульсов, под гнетом болезни, Яна точно знала что делать.
Теперь же дело касалось ее самой. Она сама должна была освободить себя от тягостного присутствия этих недочеловеков, вливающих в нее клокочущие злобой и ненавистью сущности. Она должна изогнуться и потом так резко выпрямиться, чтобы душившие ее мука, страх, подавленность упали с ее тела, разомкнулись, ушли в бесконечность.
Когда она сунула руку в карман и нащупала колоду в окружающей ее спасительной черни проглянуло что-то светлое, Яна не удивилась. Это был еще один прямоугольник, фрагмент загадочного изображения. На этот раз Яна увидела ноги женщины, небольшой участок выше колен, сами колени и голени. Стройные, мраморно-белые ноги покоились на подушке, а та – на пышной драпировке.
