Ася сидела, открыв рот, до того неожиданными были эти признания.
– Поэтому не важно, что происходит вокруг. Важно, чтобы я была с ним. Тогда все будет хорошо.
Знала бы эта довольно улыбающаяся Лера, что ее разлюбезному Павлу хорошо не только с ней и что всеми этими сказками она может утешать себя, сколько хочет. И что его «особенность»… Впрочем, ладно!
Ася закрыла рот и сглотнула. В небе расцвела особенно красивая ракета.
Что-то ей расхотелось подходить к Быковскому. Словно он у нее на глазах на мгновение из красивого парня превратился в мерзкого гоблина. И только Леру было жалко. Хотя любовь, говорят, зла…
Репина еще немного посидела и начала прощаться.
– Ты приходи завтра, – взяла ее за руку Гараева. – Можем вместе сходить к нему в гости, – она кивнула в сторону сугробов, где самозабвенно купался Быковский со своими малолетними соседями. – Часа в три? Идет? Во дворе, на детской площадке.
– Хорошо, – быстро согласилась Ася и пошла к замершему в стороне столбику – папа пытался сделать вид, что его здесь нет.
Обратную дорогу домой Ася с папой прошли в полном молчании. Они, наверное, хорошо смотрелись на фоне всеобщего веселья. Проходившие мимо люди смеялись, поздравляли с праздником, у многих в руках горели бенгальские огни. И только они с отцом шли мрачные, даже по сторонам не смотрели.
– Дочь, я, конечно, все понимаю, – уже около подъезда решился заговорить папа. – Тебе пятнадцать лет, сама все сообразишь, но как-то все-таки… Я даже не знаю, что сказать.
– У нас ветрянка, – остановилась Ася.
– В смысле? – От неожиданности этого заявления отец кашлянул.
– Заразная болезнь, – исправилась Репина. – Все во всех влюблены.
– И что? – Папа выглядел растерянным, он не мог решить: то ли ему пугаться заявлению дочери, то ли облегченно вздохнуть. – Что-то ты меня совсем запутала! – Отец набрал код на домофоне. – Ты, конечно, взрослая, – начал он по второму кругу. – Но все-таки, выбирай себе парней поприличнее, – наконец смог он сформулировать свою мысль.
– Папа, ну, прекрати! – взвыла Ася, исчезая в подъезде.
Ей теперь только разговоров с родителями на эту тему не хватает! Сядут напротив и начнут зудеть – этот не подойдет, этот плох, этот какой-то вообще не такой. Дай им волю, они бы поставили рядом с Асей серого ботаника в очках, тихого, примерного, говорящего только о возвышенном или шпарящего наизусть «Евгения Онегина». Нет уж, она как-нибудь сама разберется, с кем ей дружить! А если Ру им так не нравится – что ж, Ася назло им начнет с ним общаться. И пусть Жеребцова изойдет ядовитой слюной! Как там сказал ее драгоценный папочка? Человек сам выбирает? Ну что же, это выбор Ру, и пусть Наташка не злится. А Павел?.. Ничего, и с Павлом разберемся! Как только все эти праздники закончатся, станет ясно – кто, с кем и почему.
