Генка вцепился руками в парту, но остался сидеть.
Первым опустился на свое место Быковский. Следом за ним села Курбаленко.
– Я не разрешал садиться! – не отводя глаз от Сидорова, прикрикнул Червяков.
Олеся громко придвинула свой стул, встала перед ним и демонстративно медленно села.
– Да ладно! – выдохнул Когтев и тоже плюхнулся на стул.
Девятиклассники стали садиться друг за другом, громко передвигая стулья и стуча ими о парты. Остался стоять один Васильев.
– Ну, а ты что же? – зло поинтересовалась химичка.
– Вы сами сказали, что у меня стоячая забастовка, – ехидно дернул бровью Андрюха. – Никогда не любил быть как все. – Ионвыразитель-но посмотрел на Павла. Но Быковский пристально изучал исписанную парту, не обращая внимания на выступления Васильева.
– Так!
Математик побледнел. И без того тонкие губы сжались в еле заметную ниточку. В два шага он добрался до Генкиной парты и рывком вздернул его на ноги.
– Убирайся отсюда!
От толчка Генка пробежал по проходу и врезался в доску.
– Быстро на урок истории! Рюкзак вылетел в коридор, следом отправился учебник. Сидоров сидел на полу и тряс головой, оглушенный ударом.
– И чтобы мне больше не пришлось за тобой ходить!
Математик уже несся к нему, но Генка успел сориентироваться. Он водрузил на нос сбитые очки и выскользнул из кабинета.
– Товарищ! – подался вперед Васильев. Дверь хлопнула с такой силой, что все в классе
подпрыгнули. Генка кубарем скатился на второй этаж и, влетев в кабинет истории, закрыл за собой дверь.
– Возвращение блудного сына! – захлопал в ладоши Алекс.
Не глядя ни на кого, Генка пробежал по проходу и забился на последний ряд.
Рывком распахнулась дверь.
Математик снова застыл на пороге, обводя присутствующих тяжелым взглядом.
– Извините, Сергей Герасимович, – обратился он к высокому дородному историку. – Я на секунду. Сидоров! – Юрий Леонидович безошибочно отыскал склоненную голову Генки. – Только попробуй у меня уйти! Если я приду на перемене и тебя не будет, то пеняй на себя! Никакие заступники тебе не помогут. Алексеев, Рудалев, проследите!
– Не волнуйтесь, Юрий Леонидович, – с готовностью отозвался Алекс. – Все будет в порядке.
В этот раз дверь закрылась бесшумно.
Алекс приподнялся с места, сжимая свой здоровенный кулак.
– Алексеев, сядь, – поморщился историк, откладывая указку. – Рудалев, будешь так выворачивать голову, шею свернешь, и станет она у тебя как у жирафа. Сидоров, что у тебя с политической картой мира?
– Все в порядке, – буркнул Генка, наматывая на палец нитку, оставшуюся на месте оторванной пуговицы.
