Стоял закат Эно. Теплый, озаряющий листву густым багровым светом, он предвещал холодный Урт и пронизывающий ветер. Где-то далеко за холмами стоят стены Триса. Там есть лекари и лекарства, там его ждет Лат, который никогда не бросит в беде.
Там он снова станет собой.
Крэйн понял, что не сможет дождаться следующего Эно. Он завязал в талем остатки ягод, засунул за пояс обломанный стис и подхватил фляги.
Не успевшая зажить рана гадко засаднила, каждый шаг давался ценой боли.
Но Крэйн не стал останавливаться.
Он даже не оглянулся.
Трис стоял на возвышенности, его было видно за много этелей вокруг. У него не было высокой деревянной стены, как у Алдиона, отчего город казался непривычным, хотя склеты и шалхи ничем не отличались от виденных им ранее. Склетов было мало и они образовывали несколько идеально ровных квадратов в самом центре, отжимая к окраинам шалхи.
Крэйн знал, что лес ценится здесь очень высоко, он часто слышал через Лата о том, что именно караваны с деревом пользуются наибольшим спросом у местных жителей, но все равно не мог представить, как можно всю жизнь ютиться в крохотной земляной яме, прикрытой сверху шкурой шууя, а то и просто старым тряпьем.
Крэйн долго лежал в высокой траве, наблюдая за городом. Он не обнаружил ни дружинников Орвина, ни местной стражи, однако не сразу решился приблизиться. Город казался ему огромной ловушкой и его чуждость, разительная несхожесть с его родным Алдионом, лишь усугубляла это сходство. Здесь не было ни узких шумных улочек, петляющих вокруг трактиров и в беспорядке пересекающихся, как лапы карка, ни цеховых рядов с их богатыми обильными прилавками. Даже сторожевые вышки, на которые не жалели леса и хитина в Алдионе, здесь заменяли простые земляные валы, подпертые невысокими частоколами.
«Этот город под силу захватить и двум дюжинам шеерезов, – подумал Крэйн, холодно щурясь на двух беспечно сидящих у прохода стражников, облаченных в старые высохшие кассы. – Готов поспорить, здешняя дружина охотнее орудует ложками, чем эскертами».
Едко комментируя про себя каждую мелочь, Крэйн никак не мог решиться покинуть свое убежище, снующие между шалхами разноцветные точки-люди с крохотными отростками рук и ног вызывали у него тревогу, заглушить которую не могли ни цинизм, ни гордость.
«Они увидят меня, – горячим молотом стучало в голове. – Они испугаются. Я теперь уродлив, как полумертвый хегг. Они будут смотреть на меня и смеяться. Тыкать пальцами. Я здесь чужак. Они увидят меня и мне негде будет скрыться, у меня нет даже одежды, чтоб прикрыть свое уродство. Я буду идти по чужим незнакомым улицам, чувствуя спиной их отвратительные гнусные взгляды и слыша их шепот».
