Воины, как и шейх, тоже не желали жить в глиняных домах, предпочитая свежий воздух шатров.
Запылали костры, на них жарилось мясо.
Сверкали зубы и кинжалы.
Женщины и носа во двор не казали – это было мужское дело.
Ночью Жаккетта проснулась от тревожного ритма. Она вскочила с тюфяка и подбежала к окну.
Ржали в стойлах кони, волновались подобные холмам верблюды.
Грохотали барабаны.
При красном зареве костров на площадке между натянутых шатров мужчины племени, сплетясь в хоровод, танцевали какой-то танец. Лица их были суровы и собранны.
Под буханье барабанов мерно притоптывали ноги, то склонялись, то гордо откидывались головы. Шейх был среди них и танцевал наравне со всеми. Чем-то древним, воинственным веяло от этого танца.
У Жаккетты холодок полз по спине, но она, как зачарованная, смотрела вниз.
Это кольцо движущихся воинов, шатры вокруг, совсем не казались неуместными среди города, рядом со спящими домами, ухоженными садами, жесткими границами улиц и кварталов.
Наоборот – и двор, и забор, и дома, и город казались лишними на этой земле. От танца веяло степью и пустыней, лихими набегами, красным песком караванных троп, вздыбившимися черными скалами нагорий.
И город замер, страшась этого танца, потому что его танцевали воины, перед натиском которых склонялись города и страны от Пиренеев до Каспия. Почти тысяча лет пролетела над Магрибом с той поры, как арабские армии появились на границах Египта и двинулись по южной кромке Моря Среди Земель. Они разбили и египетского наместника, и карфагенского императора Григория, и царицу берберов Ореса Кахину, и многих других.
Потомки этих воинов, в едином порыве, утаптывали пыль в одном из дворов Тарабулюса эль Гарб.
Жаккетта простояла почти до рассвета, пока не погас последний костер.
* * *
…Во дворе царило оживление.
Шейх лично встречал прибившую группу людей. Караван из крепких мулов вошел во двор. Каждый мул нес по два увесистых тюка.
Предводитель каравана, закутанный до глаз, радостно приветствовал шейха. Они прошли в шатер.
Мулов освободили от тюков, распрягли и повесили им на морды торбы с ячменем в награду за длинный путь.
Жаккетта из своей комнаты долго смотрела во двор.
Она наблюдала, как выходит из шатра предводитель каравана, идет по двору, поднимается по лестнице на галерею второго этажа. Когда она показался в проеме двери, Жаккетта оторвалась от окна.
– Ну здравствуй, Абдулла! – сказала она. – Давно не виделись.
* * *
– Я прямо глазам не верю! – всплескивал руками нубиец, которого Жаккетта так ловко выкрала из клетки кузнеца в свое время. – Мой маленький аквитанка! А какой стал толсты-ый, какой красивы-ый!
