— Понятия не имею, — Антон пожимал плечами. Напишите ему официально через изолятор, спросите.
И вот я пишу письмо в тюрьму: «Михаил Борисович, что-то я не очень понимаю, почему корень теперешних событий, происходящих с Вами, Вашей компанией и нашей страной, Вы видите в 98-м годе? Если Вы поняли тогда, что власти нельзя верить, то почему же поверили президенту Путину весной 2003-го?» И вот я жду ответа из тюрьмы. И пока жду, пытаюсь найти ответ самостоятельно. Я бы понял, например, если б Ходорковский считал причиной своего ареста и разрушения компании 1996 год. Вот он же пишет в статье «Левый поворот»: «В 1996 году Кремль уже знал, что пролонгировать праволиберальный ельцинский режим демократическим путем невозможно— в условиях состязательности и равенства всех соискателей власти перед законом Зюганов непобедим. Потом стало ясно, что и преемственность власти в 2000 году нельзя обеспечить без серьезного отступления от демократии. И так возник Владимир Путин с уже начавшейся второй чеченской войной на плечах и политтехнологическим сценарием, призванным обеспечить „стабильность во власти — стабильность в стране“.
… новое поколение кремлевских кукловодов просто решило, что для выживания режима необходим гигантский блеф… Этот блеф и стал основным содержанием проекта „Путин-2000“. Авторитарного проекта, который явился прямым логическим продолжением и следствием проекта „Ельцин-1996“».
Вот так понятно. Понятно, если Ходорковский говорит, что сам же в 1996 году в обмен на нефть помог удержаться авторитарному ельцинскому режиму, а в 2000 году, чтоб удержаться, режим вынужден был стать еще авторитарнее, а в 2003 году Ходорковский с этим авторитарным режимом поссорился и загремел в тюрьму. Вот так было бы понятно, если бы корень своих бед Ходорковский видел в 1996-м годе или в 2000-м. И непонятно, почему все же видит в 1998-м.
Попробуем разобраться. В 1997-м еще начался азиатский биржевой кризис. Котировки падали, цены на нефть падали, в России этот биржевой кризис отзывался так, что денег не было и взять было неоткуда. Однако же Борис Немцов вспоминает: — Ничего страшного не было, лучший был год в новейшей истории России. Реформаторы были у власти. Чубайс был министром финансов, я был министром топлива и энергетики. Инфляция была 10 %. Мы толково все делали. Если бы правительство проводило последовательную политику, легко можно было бы разрулить последствия азиатского биржевого кризиса в России.
