Раз в неделю Ходорковский устраивал дружеские обеды для своих топ-менеджеров. Предполагалось, что за этими обедами в непринужденной обстановке руководители компании обменяются впечатлениями о проделанной работе. Но обеды эти в компании называли «язвенными», и никто из руководителей юкосовских подразделений не помнит, какие подавали за этими обедами кушанья. Все ждали разноса, и разнос непременно случался.
— А вот скажи мне… — Ходорковский называл одного из своих топ-менеджеров в райкомовском стиле на ты и по имени отчеству. — Что это там за проблема возникла у тебя позавчера?
С этими словами Ходорковский извлекал из папочки заранее заготовленные документы, схемы и графики, которые любил и называл презентациями. А упомянутый руководитель подразделения потуплял голову и думал: «Ну все! Пропал!» Разумеется, ни один из руководителей подразделений понятия не имел, какие там возникли позавчера проблемы на одном из мелких объектов его обширного хозяйства, а Ходорковский, казалось, знал все, и за всем в компании следил, как недреманное око. Это была иллюзия на самом деле. Просто к каждому «язвенному» обеду помощники нарочно выискивали для Ходорковского какой-нибудь неприятный казус, случившийся за тысячи верст и даже разрешенный уже соответствующим местным клерком, но каждую неделю каждый руководитель подразделения в ЮКОСе знал, что на «язвенном» обеде шеф может уесть и его, а потому старался предусмотреть каждую мелочь. Ну и зарабатывали, с другой стороны, неплохо.
Постепенно добываемая ЮКОСом нефть перестала уходить бандитам. На перерабатывающих заводах ЮКОСа постепенно вытеснены были давальческие схемы. Это было непросто.
Дело в том, что технологически нефтеперерабатывающий завод остановить нельзя, это опасно и, если остановишь, то трудно потом запустить снова. И вот в условиях падения нефтедобычи к концу каждого месяца, когда директора нефтеперерабатывающих заводов впадали уже потихоньку в истерику, понимая, что работы у их предприятий осталось на три дня, приходили к директорам давальцы, свободные нефтеторговцы, и предлагали переработать нефть. Где давальцы брали нефть, не обсуждалось: может быть, честно покупали на свободном рынке, может быть, брали у бандитов, облепивших в середине девяностых всю российскую нефтянку своими фирмами-посредниками, может быть, и сами были бандитами и сами имели посреднические фирмы.
Для директора завода давальческая нефть была спасением, потому что можно не останавливать завод. Для рабочих она тоже была спасением, потому что выдадут зарплату. И для местных властей давальческая нефть тоже была спасением, потому что рабочие не выйдут митинговать и требовать хлеба. Давальцев считали спасителями. К тому же директорам заводов давальцы платили наличными — миллион долларов, например, в чемоданчике за не совсем законную сделку. И рабочим платили наличными. И местную власть тоже, предположим, не забывали.
