Они были заняты разговорами друг с другом, ожидая, очевидно, появления Этиаран, и не подали вида, что заметили Кавинанта. Не желая привлекать к себе внимания, он держался сзади, у внешнего края толпы. Лена встала рядом с ним. Этиаран подняла над головой свою чашу с гравием и стала пробираться сквозь толпу к центру площадки.
Оглядев собравшихся, Кавинант переключил внимание на Лену. Она стояла прямо перед ним и чуть левее, голова была на дюйм или два выше его плеча, и держала на уровне талии обеими руками чашу с гравием. Кавинант снова почувствовал зуд в ладонях от пугающего желания прикоснуться к ней. Словно прочитав его мысли, она взглянула на него с торжественной мягкостью в лице, которая заставила его сердце сжаться, словно оно было слишком велико и не умещалось за обхватывающими его ребрами. Он стесненно отвел от нее глаза и сделал вид, что оглядывает площадку, хотя на самом деле ничего не видел. Когда он снова взглянул на Лену, она, казалось, сделала то же самое — притворилась, что смотрит мимо. Кавинант сжал челюсти и заставил себя набраться терпения и ждать, когда что-нибудь произойдет.
Вскоре собравшиеся замолчали. В центре открытой площадки на низком каменном возвышении стояла Этиаран. Она поклонилась собранию, и люди ответили на ее приветствие, молча подняв вверх светильники. Огни, казалось, сфокусировались вокруг нее, образовав полутень.
Когда светильники опустились, а в толпе затихли последние голоса, Этиаран начала:
— Сегодня ночью я чувствую себя старой — мою память как будто затуманило, и я не помню всей песни, которую хотела бы спеть. Но я спою то, что помню, и расскажу всю эту историю, как рассказывала и раньше, чтобы вы могли разделить со мной те знания, что я имею.
При этом по собранию пронесся тихий смех — веселая дань превосходству знаний Этиаран. Она молчала, склонив голову, чтобы скрыть страх, который принесли ей эти знания, до тех пор, пока люди снова не утихли. Затем она подняла глаза и сказала:
— Я спою легенду о Береке Полуруком.
После последовавшей короткой паузы она вплела свою песню в приветственную тишину, как необработанный редкий драгоценный камень.
Все в жизни мирской нашей бренно —
И звезды, и шепот людской, и мечты.
Как траву, пятнает надменно
Война лик земной красоты.
И люди проходят, как тени,
Следы оставляя в траве.
И молит земля о забвеньи,
Но никто не внемлет мольбе.
В омут кровавый у ног своих
Берек мерзких созданий топит мечом.
Но рядом с ним больше уж нет таких,
