Но тут, среди прочих, Греф увидел неспециализированную группу единомышленников, которая заявила: «Нужна программа на десять лет? Пожалуйста, вот она – берите». Простая программа, написанная доходчивым языком. Конечно, без детальной проработки для каждого министерства, но, во всяком случае, на уровне проработки основных целей и задач все есть. Есть концепция, а дальше пускай научные институты работают…
Группой единомышленников, предложивших программу Грефу, был «Клуб-2015».
Был создан Центр стратегических разработок, в задачи которого входило обсуждение всех блоков программы развития непосредственно с народом. Налоговую реформу – отдельно. Военную реформу – отдельно. Пенсионную реформу – отдельно. В «Клубе-2015» я, как экономист, отвечал за два блока: за налоговую и за пенсионную реформы. Это была моя «зона ответственности». Володя Лопухин, например, курировал военную реформу, был ее главным идеологом – ему был ближе этот вопрос. Гуриев, ректор Российской экономической школы, занимался вопросами вступления в ВТО и так далее… Мы видели свою задачу в продвижении позитивного сценария (см. главу «Клуб-2015»).
Мы должны были объяснять суть реформ, которые мы предложили в своем плане. ЦСР обещал нам оказывать в этом всемерную поддержку…
Для меня лично налоговая реформа – это то, что получилось сделать, пенсионная – это то, что пока не получилось.
Большая дипломатия
Пенсионная реформа была заложена в качестве государственного приоритета. Я четко понимал, что эта реформа может произойти только при этом президенте.
Главное обстоятельство состояло в том, что властные структуры, которые правили страной в 1990-х годах, такую задачу в принципе решить не могли. Потому что реформирование пенсионной системы – долгосрочная задача. Иными словами, нужно что-то сделать сейчас, чтобы лет через десять увидеть первые результаты. Правительства тех лет сами себя называли «правительствами камикадзе» и должны были решать краткосрочные задачи.
Система уже начинала трещать к тому времени, когда было принято решение о запуске реформы. Мы почти проскочили точку возврата, но, похоже, у нас еще оставался шанс впрыгнуть в последний вагон.
И поэтому я приложил громадные усилия для того, чтобы шесть пенсионных законов прошли через Думу.
Работа с думскими фракциями по утверждению этих законов стала для меня реальной школой «закулисной» дипломатии. И это была большая, очень большая дипломатия.
Например, я прихожу к «главному экономисту» коммунистической фракции в Думе и говорю ему: «Ты же понимаешь, что это надо принимать?»
