Дорога проходила прямо над ним, но откос был высокий, крутой, разбухший и блестящий от грязи. Грязь погребла под собой траву и скрыла тропинки. Он медленно стал подниматься, но, сделав четыре шага, поскользнулся и съехал на боку вниз. Горстями снял с себя грязь и повторил попытку. На середине откоса он потерял равновесие и, не найдя за что ухватиться, кубарем скатился обратно. Ему хотелось закричать, но он удержался, стиснув с громким скрежетом зубы. В третий раз он полез вверх, упираясь локтями и коленями, — все равно он был уже весь, с головы до ног, в грязи. Выбравшись на дорогу, он принялся очищать от грязи карабин, как вдруг услышал близкий звук осыпающихся камешков. Скосив глаза, увидел часового, выскочившего из углубления в известняковой скале слева от дороги. Деревня, должно быть, лежала сразу за скалой: по небу быстро бежали струйки белого дыма.
Часовой вышел на дорогу и остановился, широко расставив ноги.
— Опусти оружие, Гарибальди, — громко сказал Мильтон. — Я партизан-бадольянец. Иду поговорить с твоим командиром Омбре.
Часовой чуть-чуть опустил винтовку и дал ему знак подойти. Он был совсем молоденький, почти ребенок; его костюм представлял собой нечто среднее между одеждой крестьянина и лыжным костюмом; на груди алела красная звезда.
— У тебя должны быть английские сигареты, — вот первое, что он сказал.
— Остатки былой роскоши. — И Мильтон протянул ему, встряхнув, пачку «Крейвена Эй».
— Я возьму две, — сказал парнишка, беря сигареты. — Как они, ничего?
— Легковаты. Так ты меня проводишь?
Они поднимались по дороге, и Мильтон не переставая счищал с себя грязь.
— Это американский карабин, да? Какой калибр?
— Восьмой.
— Значит, патроны от него не годятся для «стэна». А у тебя случайно для «стэна» нет патронов? Может, завалялось несколько штук в карманах?
— Нет, да и к чему они тебе? У тебя ведь нет «стэна».
— Нет — так будет. Неужели у тебя не найдется нескольких патронов? Вас ведь снабжают с воздуха.
— Но ты же видишь, у меня карабин, а не автомат»
— А я, — сказал парнишка, — если бы у меня был выбор, как у тебя, я бы взял автомат. Из карабина не дашь очередь, а мне очереди-то как раз и нравятся.
Над дорогой показалась ободранная крыша дома, стоящего на отшибе, на нижнем склоне. Часовой направлялся туда.
— Это не может быть штаб, — заметил Мильтон. — Это, наверно, караулка.
Парнишка спускался по косогору, не отвечая.
— Мне нужно в штаб, — настаивал Мильтон. — Говорят тебе, я друг Омбре.
