Патріархъ, казалось, былъ тронутъ и поднесъ руку къ шляп съ кроткой вжливостью.
– Ахъ! Консулъ! Сеньоръ консулъ! – произнесъ онъ дтскимъ голосомъ, подчеркивая титулъ, какъ бы желая уврить въ своемъ огромномъ почтеніи ко всмъ земнымъ властямъ… Большую честь вы намъ оказываете вашимъ посщеніемъ, сеньоръ консулъ!
И считая себя обязаннымъ сказать постителю еще нсколько лестныхъ словъ, онъ прибавилъ съ дтскими вздохами, придавая своимъ фразамъ точность и лаконичность телеграммы:
– Ахъ! Испанія! Страна прелестная, страна изящная, страна сеньоровъ. Мои предки были оттуда, изъ мстечка, называемаго Эспиноса де лосъ Монтеросъ.
Голосъ его дрожалъ, волнуемый воспоминаніями, и онъ прибавилъ, словно мысль его снсва возвращалась къ боле близкимъ временамъ:
– Ахъ, Кастеларъ!… Кастеларъ – другъ и защитникъ евреевъ!
Потокъ слезъ, до сихъ поръ съ трудомъ удерживаемый, вдругъ хлынулъ изъ его очей при этомъ благодарномъ воспоминаніи и оросилъ его бороду.
– Испанія! Страна прелестная! – бормоталъ разстроганный старикъ. И онъ припоминалъ все, что въ прошломъ связало его народъ и его семью съ этой страной.
Одинъ изъ Абоабовъ былъ казначеемъ кастильскаго короля, другой, чудодйственный врачъ, пользовался дружбой епископовъ и кардиналовъ. Испанскіе и португальскіе евреи были важными лицами, аристократіей племени. Разсянные нын по Марокко и Турціи, они избгаютъ сношеній съ грубымъ и жалкимъ народомъ, жившимъ въ Россіи и Германіи. И теперь еще въ синагогахъ читаются нкоторыя молитвы на древнекастильскомъ нарчіи, а лондонскіе евреи повторяютъ ихъ на память, не зная ни ихъ происхожденія ни ихъ смысла, словно то – молитвы на таинственно-священномъ язык. А онъ самъ, когда молится въ синагог за англійскаго короля, желая ему много лтъ счастья и здоровья, какъ молятся вс евреи за монарха, въ стран котораго живутъ, то мысленно прибавляетъ молитву Господу о счастьи для прекрасной Испаніи.
При всемъ своемъ почтительномъ уваженіи къ старику, Забулонъ прервалъ его строго, какъ неразумнаго ребенка. Въ его глазахъ сверкало жесгокое выраженіе фанатика-мстителя.
– Отецъ, вспомни, что они длали съ нами, какъ насъ изгоняли, и обирали, вспомни о нашихъ братьяхъ, которыхъ заживо сжигали.
– Правда! Правда!- стоналъ патріархъ, и новые потоки слезъ полились въ большой платокъ, которымъ онъ вытиралъ глаза. Правда! И всетаки въ этой прекрасной стран осталось кое что нашего… Кости нашихъ предковъ!
Когда Агирре уходилъ, старикъ простился съ нимъ съ чрезмрной любезностью. Онъ и его сынъ всегда готовы къ услугамъ сеньора консула.
