– А что произошло потомъ? – спросилъ я у старика. – Никого не наказали?
– А кого же наказывать? Разв только З_а_к_а_л_е_н_н_а_г_о, который былъ взятъ въ плнъ. Много бумаги было вымарано, и полъ-деревни было вызвано въ свидтели. Но никто ничего не зналъ. Гд была приписана лодка? Вс молчатъ. Никто не видалъ надписи. Кто былъ въ экипаж? Нсколько человкъ, которые бросились бжать внутрь страны, какъ только сошли на берегъ. И больше никто ничего не зналъ.
– А грузъ? – спросилъ я.
– Мы продали его цликомъ. Вы не знаете, что такое бдность. Когда мы бросили якорь, каждый схватилъ ближайшій тюкъ и бросился бжать, чтобы спрятать его у себя дома. Но на слдующій день вс тюки оказались въ распоряженіи хозяина. Ни одинъ фунтъ табаку не потерялся. Т, которые рискуютъ жизнью ради хлба и ежедневно встрчаются лицомъ къ лицу со смертью, боле свободны отъ искушеній, чмъ другіе…
– И съ тхъ поръ, – продолжалъ старикъ: – З_а_к_а_л_е_н_н_ы_й находится здсь въ плну. Но онъ скоро выйдетъ въ море со своимъ прежнимъ хозяиномъ. Говорятъ, что маранье бумаги кончилось; его продадутъ съ аукціона, и онъ останется за хозяиномъ по той цн, какую тотъ захочетъ дать.
– А если кто-нибудь другой дастъ больше?
– А кто же это сдлаетъ? Разв мы разбойники? Вся деревня знаетъ, кто настоящій хозяинъ лодки; никто не станетъ мошенничать и вредить ему. Здсь все очень честные люди. Каждому свое, и море, принадлежащее Господу Богу, должно быть для нась, бдныхъ людей, которые должны доставать изъ него хлбъ, хотя этого и не хочетъ правительство.
Слдя голоднымъ взоромъ за варкою риса въ котелк, косари фермы слушали дядю Корречола, коренастаго старика съ виднвшеюся изъ подъ полуразстегнутой рубашки копною сдыхъ волосъ на груди.
Красныя лица, загорвшія на солнц, свтились отблескомъ пламени очага. Тла были влажны отъ пота посл трудового дня, насыщая грубымъ запахомъ жизни горячую атмосферу кухни. Въ открытую дверь фермы, подъ фіолетовымъ небомъ, на которомъ загорались первыя звзды, виднлись въ полумрак сумерекъ блдныя и неясныя поля. Нкоторыя изъ нихъ были уже сжаты и испускали изъ трещинъ своей коры дневной жаръ, другія были покрыты волнующимся моремъ колосьевъ, колыхавшимся подъ первымъ дуновеніемъ ночного втерка.
Старикъ жаловался на ломоту въ костяхъ. Какъ тяжело зарабатывать хлбъ! И нтъ выхода изъ этого положенія: бдные и богатые всегда будутъ существовать, и тому, кто рождается, чтобы быть жертвою, остается только покориться. Еще бабушка говорила ему, что въ этомъ виновата Ева, первая женщина… Въ чемъ только не виноваты эти женщины?
