Время шло, и отец Сальвадор уже подумывал, как бы ему побыстрее добраться до ада: авось там его примут радушнее. Вдруг из-за туч медленно выплыла толстая, дородная, под стать ему, бабища. Она шла, переваливаясь с боку на бок, и точно катила перед собой свой огромный живот.
Это была монахиня, которая только что преставилась, объевшись сластей.
– Отец мой, – сладким голосом проговорила она, нежно оглядывая монаха, – что, уже поздно и не открывают?
– Погоди немножко, сейчас войдем.
Эх, на какие только выдумки не был способен наш отец Сальвадор! Вмиг созрела у него в голове хитрая затея.
– Вы, конечно, знаете, – прервал тут свой рассказ дядюшка Бесеролес, – что солдаты, погибшие на поле брани, попадают в рай без задержки. А если не знали, так вот знайте. Солдат пускают туда даже в сапогах со шпорами. Да разве их подвиги не стоят такой поблажки?
– Задери юбки на голову, – скомандовал отец Сальвадор.
– Но, отец мой, – зардевшись, возразила монашка.
– Делай что тебе велят и не будь дурой! – прикрикнул на нее монах. – И не смей спорить со мной, невежда ты этакая! Разве ты знаешь, как попадают в рай?
Пристыженная монашка повиновалась; и в темноте, точно огромная луна, засверкала необъятная белая округлость.
– А теперь держись! – крикнул отец Сальвадор и одним махом оседлал свою товарку.
– Ох, и тяжелый же вы, отец мой, – прохрипела, задыхаясь, бедняга.
– Терпи; да скачи галопом, здесь недалеко.
Апостол Петр отвязал от пояса ключи и уже собирался отправиться на покой, как вдруг услышал стук в ворота.
– Кто там еще? – крикнул он.
– Бедный солдат-кавалерист, – раздался в ответ печальный голос. – Меня только что укокошили в битве с неверными, лютыми врагами господа, и я прямо прискакал сюда на моем коне.
– Въезжай, въезжай, голубчик, – промолвил апостол, отворяя половинку ворот. В сумерках он едва различил кавалериста: тот яростно пришпоривал пятками своего скакуна, а скакун так и танцевал под ним!
– Ну и бешеный же у тебя конь!
Апостол пытался найти у коня голову, но это ему никак не удавалось: конь нервно перебирал ногами и все подставлял небесному привратнику свой круп. Опасаясь, как бы его не лягнули, апостол Петр поспешно проговорил, нежно похлопав коня по широким и мягким бокам.
– Проезжай, проезжай, солдатик, и утихомирь свою лошадку.
И пока отец Сальвадор верхом на монашке въезжал в рай, апостол Петр, закрывая на ночь ворота, удивленно бормотал:
– Черт побери, ну и дерутся же там внизу! Так дубасят друг друга, что у бедной кобылки не осталось даже… хвоста!
