Я уже открыл было рот, чтобы сказать ей, что она чокнулась, если думает уговорить меня встать перед ее камерой и рисковать тем, что пять миллионов телезрителей втопчут в грязь меня и виновников моего появления на свет. Но я не произнес ни слова и поспешно закрыл рот.
Я вспомнил, что она должна была заплатить Джорджии Браун пять тысяч за ее выступление. За пять секунд мысленного расчета я истратил этот гонорар. Ремонт "остина", проигрыватели в каждой комнате с дистанционным управлением. И еще должно остаться на отпуск.
- Вы согласны, Эл? - с тревогой настаивала она.
- Ну конечно, малышка. - Я протянул руку позади ее шеи и слегка похлопал ее по плечу. - Могу ли я в чем-нибудь вам отказать?
- Вы очаровательны! Я знала, что вы согласитесь.
Если я скажу вам секрет, вы обещаете не сердиться?
- Обещаю.
- Так вот, я подумала, что надо сначала обойти препятствия, а потом уже просить вас. Инспектор Мартин и шериф Лейверс не видят ничего неудобного в том, что вы будете участвовать в телепередаче.
- Отлично, - сказал я без особого энтузиазма.
- Они сказали, что вы, естественно, не можете принять никакого вознаграждения; поэтому я отдала тысячу долларов для вдов и сирот полицейских.
- Как?
- Эл, вы обещали не сердиться.
- Но я не вдова и не сирота!
Она рассмеялась:
- Вы всегда видите смешную сторону вещей, да, Эл?
- Ну да, - сказал я с горечью, - это из меня так и брызжет. Смейся, паяц!
Она повернулась ко мне, блестя глазами:
- Вы не понимаете, что это значит для меня! Я не знаю, как вас благодарить!
- Старый добрый способ лучше всего.
- Я думаю, вы правы, Эл, - нежно сказала она. - Почему я об этом не подумала?
Она встала, сняла через голову платье и посмотрела на меня:
- Вы знаете, что женщины двуличны, Эл?
- Если их лицо так же очаровательно, как ваше, то это - козырь, ответил я.
Она насмешливо улыбнулась:
- Вы не только мужественны, но и галантны! Ну, теперь шутки в сторону, я буду рада с вами расплатиться.
Я как околдованный смотрел на воздушную кучку на ковре. Бледно-голубая комбинация лежала на платье. За ней последовали такие же трусики и бюстгальтер. Пояс для чулок, сокращенный до минимума, был темнее, почти синий.
Она растянулась на диване, закинув руки за голову. Ее волосы и ногти были голубыми, но все остальное - ослепительной белизны. Она протянула ко мне руки, сцепила пальцы на моем затылке и прижала меня к себе с неожиданной силой.
- Вы правы, Эл, - зашептала она, - старые способы всегда лучшие.
