- Среди имен было и ваше.
- Это безумие, - возразила она ровным тоном. - Я знала Меннинга, но как все! В те времена я была никто. Я снималась в говорящей роли - одно слово! Оркестр умолкал, и камера снимала меня крупным планом. "Шикарно!" говорила я, и камера возвращалась к оркестру.
- Расскажите мне о Джорджии Браун.
Она налила себе третий стакан, но пить уже не торопилась.
- Вы советуете мне повидать моего адвоката, лейтенант?
- Я просто собираю сведения. Она назвала три других имени, владельцев которых я еще не видел. Первой я выбрал вас.
- Почему?
- Мои причины оказались оправданными, как только я увидел вас ныряющей в этот бассейн. Скажем, я действовал инстинктивно, и к тому же ваше имя было единственным женским в списке.
- Кто другие?
- Ну, все-таки я должен иметь кое-какие секреты.
- Зачем же? У меня от вас теперь их нет. Вы почти не пьете, лейтенант... Должна ли я продолжать звать вас лейтенантом, когда я готова открыть вам свою душу так же, как я открыла остальное? Не могли бы мы стать друзьями?
- Зовите меня Эл, - сказал я.
- Это уменьшительное от какого?
- Просто Эл.
- Это абсурд. - Она нахмурилась. - Такого имени при крещении не бывает.
- Не важно, - твердо сказал я. - Вернемся к Джорджии Браун.
- Она была подругой Меннинга. Я полагаю, что вы никогда не были знакомы с Меннингом?
- Нет.
- Он был из сволочей сволочь, один Бог знает, мог ли кто-нибудь в Голливуде с ним соперничать.
- И что же?
- Он был ужасным бабником. Девушек у него было навалом... Но все они имели нечто общее: юные, невинные, честолюбивые, не имеющие контрактов. Его слова "Я вас устрою в кино" срабатывали почти всегда, потому что он действительно работал в кино и все это знали.
- В этом нет ничего оригинального.
- Но это действовало. Он устраивал у себя уикэнды, где бывало до полудюжины будущих звездочек, и он чувствовал себя султаном в гареме. Я даже удивлялась, как он помнит имена их всех. Проще было бы давать им номера.
- Вас приглашали на уик-энды?
Она покачала головой:
- Я была слишком стара для него. Когда я с ним познакомилась, мне было девятнадцать лет.
- Да, он действительно любил юных...
- И невинных. Я не обладала ни той ни другой из этих добродетелей.
- Для кого-нибудь это оказалось кстати...
- И главное, он плохо обращался с ними! Он был самым извращенным существом, которое можно себе представить. Не больной, не сексуальный маньяк, нет. Просто извращенец.
- И такой тип мог пойти на самоубийство! - сказал я недоверчиво. Бросьте! Ему достаточно было принять несколько витаминных пилюль.
