Личностной структурой. Проткнули, и мир завял, стал полым и механическим. В нем, как в пустой банке, личностная структура громыхает. Розанову этот грохот был противен. Мамардашвили он нравился.
Новое язычество – это реакция на грохот. Что-то шумно стало в мире. Жить в этом шуме нет никакой возможности. Для того чтобы не лопнули барабанные перепонки, нужно заполнить пустоту. Чем?
Ватой. Новые язычники заняты изготовлением ваты. Они ею заполняют пустоты космоса. Нужны не стержни, а двустороннее действие: как оттуда – сюда, так и отсюда – туда. Новый язычник – человек двустороннего действия. Он, как и герои Платонова, может жить и так, и обратно и в обоих случаях остается цел. Почему цел? Потому что тяжесть не мешает, стержня нет. Без стержня можно и так, и эдак, и справа налево, и слева направо, и даже шиворот навыворот.
Где же тяжесть? Ее выкинули. Т. е. что выкинули? Трансцендентное. Оно громыхало.
Его запеленали и вынули. Ведь трансцендентное – это тромб, закупорка сообщающихся сосудов мирового целого. С этим тромбом нельзя жить по правилу маятника: туда и обратно. Нет сообщения. И вот теперь трансцендирование есть, а трансцендентного нет. Новое язычество начинает с простого, а заканчивает упрощением простого. А это посложнее сложного.
Трансцендирование без трансцендентного – новоязыческая практика, внутри которой ты можешь не пить и быть пьяным, т. е. находиться в состоянии отрешенности и одновременно в состоянии исступления. Что длит эти состояния? Язык.
Кто язычник? Тот, кого ведет язык. Ведет – значит и уводит. Куда? В сторону.
Язык ведет к цели и одновременно уводит от нее. Вот ты пошел к Богу, а он тебя увел к дьяволу и дьявола назвал Богом.
Язык не только говорит. Он еще и показывает. В нем слова, как болотные огоньки, сбивают с пути. Они влекут и вовлекают в горизонт видимости. Какая сегодня видимость? Хорошая. При хорошей видимости далеко видно. Но видимость всего лишь по видимости видима. Ее ясность зыбкая, а прозрачность кажущаяся. Например, бабочка. Она прозрачна не на поле, а в гербарии. Не тогда, когда она порхает, а когда я протыкаю ее иголкой-термином и приклеиваю на картон. Все дело теперь в номере, который я ей присвою. И это наука. То есть что такое наука? Язык. Вернее, новый язык: терминологический. Например, что такое бытие? Термин, которым распоряжается этот язык.
Кто новый язычник? Тот, кого ведет новый язык. Он ведет, например, Набокова, который ловил бабочек, протыкал их и клеил на картон. (Я не клеил. От меня они улетали.)
