И Пауль-слепец выдал мощные и весьма нечистые, как и его дыхание, аккорды из своего крикливого инструмента.
– Пауль-музыкант! – хохоча, подрявкивал аккордеону его голос. – Знаменитый человек в Бамберге! Я здесь работаю уже лет двадцать на самых лучших улицах!
Бюргеры считают традицией бросать Паулю в футляр инструмента пфенниги или угощать баночным пивом!
– О господи! Уж лучше был бы Гофман… – с досадой пробормотал Орфеус. -
Слышишь? Меня Гофман больше устроил бы, чем этот твой новый вариант Павла…
Савла… Пауля…
– А чем я тебя не устраиваю, иностранец? – обиделся Пауль-музыкант. – Разве ты не попросил у меня какой-нибудь жратвы и разве я отказал тебе, господин турок? Ведь ты, наверное, турок? Или ты русский немец, переселенец из
России? А? По разговору я чувствую, что ты откуда-нибудь оттуда, из тех стран, где хлеб режут толстыми кусками, потому что никогда не намазывают его маслом…
Орфеус под натиском недоброжелательства пивного голоса совершенно растерялся. Он уже не знал точно, на самом ли деле тот, который часто лез к нему в душу и в мысли, теперь оставил его в покое, и тогда, значит, он и действительно мог задеть какого-то жуткого Пауля своим замечанием о
Гофмане… Или это все же голос зла, возникающий из царства тьмы и холода, из вечной мерзлоты безглазого существования – голос пустоты и безвременья, – продолжает свои отвратительные и многосложные издевки?.. К чему опять-таки это подчеркнутое совпадение: сначала отец Павел, а затем этот
Пауль-аккордеонист?.. Слепые, ведущие слепых, как на картине Питера Брейгеля
Старшего.
– Извините, – произнес покаянным тоном Орфеус, – я ничего не понимаю… Вы и на самом деле… слепой музыкант?
– Нет, что ты! На самом деле я папа римский, – по-прежнему обиженно и грубо отвечал Орфеусу хриплый голос. – А ты, нахальный турок, тоже слепой, скажешь?
– Можете быть уверены… Не сердитесь, пожалуйста, – начал просить Орфеус. -
В последнее время я постоянно слышу, что кто-то задает мне один и тот же вопрос…
– Какой вопрос? Кого ты слышишь, Орфеус? – вдруг различил певец голос жены.
– Уважаемая, это ваш патрон? – хрипло рявкнул Пауль и раскашлялся. – Он тут у вас плохо ведет себя, ха-ха!
– В чем дело? Почему вы так громко кричите? – недовольным голосом произнесла
Надежда. – Кто вы такой?
– Я Пауль-музыкант! – еще громче проревел пивной голос. – А ваш-то кто будет?
– Орфеус, кто это и что все это значит?
– Знаешь, Надя, кажется, я здесь уснул сидя… И мне снова приснился этот отвратительный голос… Голос дьявола.
