Не было ни птиц, ни почек; и все же это была весна.
Хотелось движения. Обычно, выходя из дому, я направляюсь к улице Сены. Сегодня я выбрал своей целью фортификации.
Окна были открыты. Кофты, которые на них сушились, сминаемые ветерком, раскачивались, как жестяные вывески.
В приоткрытые двери лавок можно было видеть протертые полы, уже высохшие.
Как только дом в семь этажей закрывал солнце, я ускорял шаг.
Улицы становились все более грязными. Деревянные брусы, между которыми дети играли после школы, подпирали какие-то постройки. Сквозь разбитый асфальт тротуаров выглядывала земля. Почернелая известка фасадов походила на затканные тканью задники у фотографов.
Облако скрыло солнце. Теплая улица стала серой. Мухи перестали сверкать.
Я испытал печаль.
Только что я вышел в неведомое с иллюзией, что я бродяга, свободный и счастливый. Теперь облако все испортило.
Я повернул обратно.
После полудня, не зная, куда пойти, я слонялся вокруг отеля Канталь.
Как я себя ни уговаривал, как ни думал, что в случае если я встречу Бийара, нам будет не о чем говорить, я не мог удалиться из этого квартала.
Может быть, те, кто живут в бедности, без друзей, поймут это притяжение.
Бийар – это было так немного, и однако для меня это было – все.
На площади Сен-Мишель человек в «котелке» раздавал проспекты.
Мне он их всунул несколько.
Никто не нагружает себя этими бумажками. Нужно вынуть руку из кармана, взять проспект, смять, выбросить. Только и всего!
А мне их жалко, этих людей.
Я всегда беру то, что предлагают. Я знаю, что эти люди освободятся только тогда, когда раздадут несколько тысяч листов бумаги.
Люди, которые, вместо того, чтобы взять, с пренебрежением проходят мимо этих дающих рук, меня раздражают.
Три часа. Момент дня, который я больше всего ненавижу. Ни одно из маленьких событий повседневной жизни не приносит радости.
Чтобы прогнать скуку, я вернулся на улицу Жи-ле-Кер с намерением нанести визит Бийару.
Четыре раза я прошел перед дверью отеля, стесняясь поворачивать обратно. Смешно стесняться, когда на улице поворачиваешь обратно.
Я не вошел.
Я чувствовал, что Бийар примет меня плохо. В тот день, когда он попросил пятьдесят франков, я должен был дать их ему сразу. Конечно, он на меня в обиде, что я заставил его ждать.
Все же я оставался там, на углу улицы, сторожа отель.
Уже несколько минут я рассматривал окна домов, когда Бийар в компании с незнакомцем, появился на пороге двери.
Я хотел догнать его, но, поскольку он поймет, что я его поджидал в течение нескольких часов, я воздержался. Никогда он не захочет признать, что я только что появился.
