Он ответил:
- Ну конечно.
Я спросил:
- И как, по-вашему, я правильно ставлю вопрос?
- Ну, - ответил он, и я почувствовал, что он улыбается, - это мало сказать, что правильно.
А потом позвонили из экспедиции нашей газеты и сказали, что по распоряжению полиции номер газеты конфискуется по всему городу, но только у газетчиков уже ничего не осталось, номера продаются по двойной цене на улице. Вечером я встретился с Крыжевичем.
А утром следующего дня меня вызвал к себе шеф.
Когда я вошел в кабинет, шеф разговаривал с двумя посетителями. Я могу их хорошо описать, потому что оба они запомнились мне сразу и на всю жизнь. Один из них был высоким, худым человеком, с желтым, пыльным лицом, длинными прямыми складками около рта и носа и удиви-тельной смесью совершенно черных и совершенно белых, седых волос. Он сидел около стола боком, и я сразу понял, кто это такой. Другой посетитель, тоже высокий и молодой, с богатырски-ми круглыми плечами и круглым же затылком, сидел ко мне спиной и даже не повернулся, когда я вошел, зато сразу же вскочил и засиял шеф. По его чрезмерной оживленности, по обворожитель-ной и любящей улыбке, предназначенной только мне, я понял, что речь шла о моей статье. Эти двое затравили его, как зайца, и вот он прячется за улыбку, как за кусты.
- Ну вот, - сказал шеф и потер ручки, как будто бы все это его очень радовало, - вот и сам автор этой столь нашумевшей статьи. А это, обратился он ко мне, - тот журналист, письмо которого вы цитировали. Он желает с нами объясниться и представляет ряд соображений и новых данных. Надо послушать его, Ганс.
- Как и нам выслушать вас, - сказал молодой и повернул ко мне холеное, широкое, полное, уже чуть обрюзгшее лицо. - Здравствуйте, господин Мезонье. Я адвокат, представляющий интересы господина Гарднера, который, к сожалению, только вчера поручил мне поговорить с вами. Если разрешите, я хотел сейчас бы и приступить.
- Я вас слушаю, господа, - ответил я. - Что вам угодно?
Шеф поднялся из-за стола, собрал какие-то бумаги, засунул их в папку и, держа ее как щит, быстро и суетливо сказал:
- Ну а я пошел, господа. Куча дел! Мы с вами, Ганс, еще потом поговорим. До свидания! - И, очень озабоченный, он выскочил из кабинета.
- Замечательный старик ваш шеф, - мечтательно сказал редактор фашистской газеты, смотря на дверь. - Ясный и острый ум, и это после стольких переживаний...
Я не ответил, и наступила неудобная пауза.
- Так что вам угодно, господа? - повторил я, проходя за стол и садясь на место шефа.
