Рассмеялся он, похлопал меня по плечу.
"Это, говорит, верно, собака невесту не заменит. Ну, ничего, мы вам скоро длительный отпуск дадим. Собаки... они, верно, в больших дозах действуют раздражающе".
Тут входит какой-то, тоже в белом халате, и к нему:
"Вас к себе начальник просит".
"Ага! - говорит мой хозяин. - Вы, Курт, подождите здесь одну минуту, я сейчас приду и покажу, что надо делать. Одну минуточку".
Вышел, и сейчас же дверь за ним захлопнулась, щелкнула. Четко эдак, ясно щелкнула, как будто курок кто спустил. "Эх, - думаю, - неладно". Подошел, подергал-подергал - так и есть, заперта! Стукнул для чего-то, сам не пойму, для чего. Куда там! Только кулак ушиб. Сел тогда я к столу, закрыл лицо руками. "Что ж, - думаю, - будет? Зачем меня сюда привезли? Починка? Какая тут, к черту, починка! Чего тут чинить? Пробка да железо, нечего тут чинить! Окончательно можно сказать, что нечего!" Думаю так, а сам дрожу и дрожу, как будто меня в холодную воду окунули. Хочу удержаться и, представьте, не могу - тело само собой ходит. Э, думаю, плохо мое дело. А кругом-то тишина! Та-ка-я ти-ши-на! Слышно, как собственное сердце бьется. Так минуты две я посидел, вдруг дверь сзади опять щелкнула, отворилась, но не полностью, а так только, чтобы можно было пройти, и вот входит какой-то человек; я сразу увидел, что он не из ихних, хотя и в халате. Так какой-то, низенький, головка репкой, нос придавлен, глаза ясные и пустые, как солдатские пуговицы. Вошел в лабораторию, рот открыл, стоит и смотрит.
"Здравствуй!" - говорю.
"Здравствуйте!" - отвечает он мне и с места не двигается.
"Ну, что ж стоишь, проходи!"
"Ничего, я и так!"
"Ну, стой так, если уж ты такой деликатный! Давно тут работаешь?"
"Нет, я только что поступил!"
"А откуда, - спрашиваю, - поступил?"
"Да вот из больницы выписался".
"Что, болел разве чем?"
Не отвечает, стоит и улыбается. Да улыбается эдак криво и жалко, ровно милостыню просит.
"Что ж,. - говорю, - молчишь?"
А он мне:
"Я неполноценный".
Вздрогнул я.
"Это что ж такое? - спрашиваю (опять это слово!). - Как то есть неполноценный? Кто же за тебя и какую цену дает? Что ты - конь или корова?"
"Нет, - отвечает, - я психический".
"Вот оно что! - думаю. - Я припадочный, а он психический. Хорошо! Недаром такую компанию собирают".
Курт остановился, и лицо его несколько раз передернулось.
Мать слушала стоя, облокотясь о спинку кресла. Отец выглядел чрезвычайно заинтересован-ным. Он сидел выпрямившись и не сводя с Курта зачарованного взгляда. Курт вынул платок и стал старательно обтирать лоб. Говорить ему становилось все труднее и труднее.
