Неожиданно в дальнем конце комнаты установилось весьма выразительное молчание, и Фиона насторожилась.
Потом кто-то негромко свистнул – должно быть, Джонатон.
Оливер оторвался от папки и откашлялся.
– Послушай, кузина!
– Да? – с невинным видом откликнулась Фиона.
– А эти рисунки с… – Оливер сделал паузу, словно не мог подыскать нужного слова.
– С натуры?
– Ну да. – Оливер скрестил руки на груди. – Я имею в виду, ты рисовала реальных людей?
– Разумеется, реальных, – невинно сказала Фиона. – Невозможно создать произведение искусства, если не умеешь рисовать с натуры. Искусство имитирует или подчеркивает отдельные стороны жизни…
– Это едва ли требует подчеркивания, – пробубнил Джонатон. – Возможно, лишив их одежды…
– Достаточно, благодарю вас. – Фиона пересекла комнату и стала собирать разбросанные по столу рисунки. – Я так и знала, что не следует показывать невеждам свои работы.
– А твой отец знал об этом? – строго спросил Оливер.
– Он отлично знал о моих занятиях. – Фиона выхватила рисунок из рук Джонатона, а когда он насмешливо улыбнулся, сделала вид, что не замечает его ухмылку.
– Однако дядя Альфред едва ли мог поощрять такие занятия.
– Осмелюсь доложить, что мой отец не относился к числу артистических натур.
Джонатон кивнул:
– Готов поспорить, что он не знал.
– Не знал? – удивился Оливер. – Он никогда не хотел узнать о твоих успехах? Не хотел узнать о том, якшаешься ли ты с голыми женщинами и мужчинами?
Фиона подняла глаза к потолку:
– Не мели вздор, Оливер. Люди позировали, я их рисовала, только и всего.
– Боже милостивый, ты читаешь нотации, словно мой отец, старина. – Маркиз повернулся к стопке рисунков, извлек несколько и разложил их на столе. – Не хочешь же ты сказать, что эти люди выделывают какие-то курбеты?
– Да, но ты только посмотри на них! – поморщился Оливер. – Ведь они… улыбаются!
– Не все, у некоторых очень даже задумчивое выражение лица. – Фиона сделала паузу. – А те, которые улыбаются, должно быть, просто счастливы.
– Разумеется, они счастливы. – Джонатон некоторое время разглядывал ню. – Они обнажены и от этого счастливы. – Он внимательно посмотрел на Фиону. – Я тоже чувствую себя счастливым, когда обнажен.
Фиона бросила на маркиза игривый взгляд:
– В самом деле?
– Без сомнения. – Взгляд Джонатона встретился с ее взглядом, и его нельзя было назвать иначе как интимным.
Волна сладостной дрожи пробежала по телу Фионы.
– Перестань болтать! Никакого счастья я в этом не вижу! – Оливер тут же снова напустился на кузину: – Итак, ты не ответила на мой вопрос: знал ли отец о твоих занятиях?
