Господи, неужели даже при беглом знакомстве ее неопытность так бросается в глаза? Анна напряглась, пытаясь дать достойный отпор, но никак не могла придумать ничего достаточно остроумного и непринужденного.
Между тем Гаррис продолжал:
– Я никак не могу понять тебя, Анна Гайятт. Ты как хамелеон: постоянно меняешь цвета, хотя ни один из них – не твой. Когда на тебе парик и платье Кэрол, ты так чертовски похожа на нее, что даже мне было трудно поверить, что это не она. И тем не менее сложно себе представить двух более непохожих женщин, чем вы! Ты так бледна, светла, прозрачна и… застенчива. Ведь я прав? Скажи мне одну вещь, Анна. Почему ты все-таки согласилась на этот маленький розыгрыш?
– Ты уже сам ответил на этот вопрос, Гаррис. Помнишь? Когда говорил, насколько убедительной может быть Кэрол. – Анна пожала плечами. – И потом, конечно, для меня это своего рода приключение. До сих пор моя жизнь не была и наполовину такой интересной, как у Кэрол!
Гаррис Фелпс вздохнул. Что это было – разочарование или раздражение? Анне больше всего хотелось, чтобы он замолчал и прекратил свои попытки вычислить ее. Она хотела сосредоточиться на предстоящем испытании и поскорее покончить со всем этим. А потом, на вечеринке, которую Кэрол собиралась устроить после спектакля, она сможет наконец появиться в своем собственном обличье.
Анна Гайятт действительно заинтриговала Гарриса Фелпса. Женщины такого типа не входили в круг его общения. Те, что его обычно окружали, были чем-то похожи – вызывающе красивые, дерзкие, уверенные в себе и доступные, особенно после того, как узнавали, насколько он богат. Гаррис давно научился скрывать настоящие чувства под маской мягкости и воспитанности – это было нетрудно и ни к чему не обязывало.
Деньги Гаррису достались по наследству, но отцовские миллионы он сумел быстро превратить в миллиарды. Фелпс производил впечатление эпикурейца, который может себе позволить потакать собственным слабостям. Таким он и был на самом деле. Среднего роста, он тщательно поддерживал себя в хорошей физической форме с помощью спорта, массажа, паровых бань, а также обязательного ежемесячного медицинского обследования. Он довольно сносно играл в теннис и великолепно – в гольф. Его волосы всегда были тщательно уложены, а небольшие усики придавали лицу добродушное и слегка щеголеватое выражение. Тонкие губы создавали обманчивое впечатление чувственности. Лишь неправильный нос не позволял назвать Фелпса красивым – длинный, с благородной горбинкой, он выдавал истинную суть хозяина. Это был нос магната, сильного и не очень щепетильного, привыкшего добиваться своего любыми средствами. Несмотря на это, многих обманывала показная болтливость Гарриса, его принимали за того, кем он и хотел казаться, – очередного плейбоя, проматывающего унаследованное состояние. Такие люди забывали про осторожность, что, конечно, было на руку Фелпсу.
