– Очень хорошо, – сказал президент Мэтьюз, – я приведу в действие закон Шэннона. Я дам разрешение на использование федеральных средств для закупки фьючерсных контрактов на весь ожидаемый излишек зерна в размере пятидесяти миллионов тонн.
Поклевский весь сиял от радости и чувствовал себя триумфатором.
– Вы не пожалеете, господин президент. На этот раз Советам придется иметь дело непосредственно с вами, а не с посредниками. Мы загоним их в угол. У них не останется выбора.
Ефрем Вишняев думал совершенно иначе. Сразу же после открытия заседания Политбюро он попросил слова и получил его.
– Ни один из сидящих здесь, товарищи, не станет отрицать, что ожидающий нас голод совершенно недопустим. Никто также не станет отрицать, что на загнивающем капиталистическом Западе имеются излишки продовольствия. Здесь нам говорили, что единственное, что мы можем предпринять, – это смиренно согнуться: согласиться на возможное сокращение нашей военной мощи и, следовательно, на замедление поступательного движения марксизма-ленинизма с тем, чтобы купить эти излишки и получить возможность кое-как перебиться.
Товарищи, я с этим не согласен и призываю вас присоединиться ко мне в отрицании курса на уступки шантажу и предательство дела Ленина – вдохновителя наших побед. Есть другой способ, иной путь, при помощи которого мы сможем добиться принятия всем советским народом жесткого рационирования выдачи продуктов питания на самом минимальном уровне, обеспечить подъем патриотизма по всей стране, готовность идти на жертвы, а также установить такую дисциплину, без которой мы не сможем пережить предстоящий нам голод.
Есть способ, при помощи которого мы сможем использовать тот малый урожай, который соберем этой осенью, сможем растянуть до следующей весны наш национальный резерв, заменить зерно мясом скота и птицы, а затем, – после того как все резервы будут исчерпаны, – мы повернемся лицом к Западной Европе, где горы мяса и масла, где молочные реки, где находятся национальные резервы десяти самых богатых стран.
– И что же, мы их купим? – иронично спросил министр иностранных дел Рыков.
– Нет, товарищ министр, – спокойно ответил Вишняев, – мы их отнимем. Я даю возможность высказаться товарищу маршалу Керенскому. У него подготовлены папки с документами, с которыми он хотел бы, чтобы мы все ознакомились.
Двенадцать толстых папок были разложены по всей поверхности стола. Керенский взял свою в руки и начал читать, заглядывая в лежащие в ней бумаги. Рудин положил свою папку перед собой не открывая и закурил. Иваненко также оставил свою на столе и стал наблюдать за Керенским. И он, и Рудин уже за целых пять дней знали, что будет находиться в этих папках. На основе соглашения с Вишняевым Керенский извлек из сейфа Генерального штаба папку с планом «Борис», который получил свое название в честь Бориса Годунова – великого русского правителя. Теперь он оказался как нельзя более кстати.
