Ривен потянул за колечко — банка отозвалась шипением.
— Музыка, — сказал он и опрокинул содержимое банки в кружку. Дуди тут же присоединился.
— Энн Коухен нас прикроет, — объявил он, — так что мы можем не переживать насчет нашей коровушки в оловянных штанах.
— Как тебе удалось протащить это все в здание?
Дуди сделал приличный глоток и на секунду прикрыл глаза.
— Плевое дело. Я таскаю корзины в прачечную. Бельевые корзины, они здоровенные. Можно туда положить что угодно. Я, наверное, сумел бы сюда протащить группу кордебалета в полном составе, если б это понадобилось.
Ривен жадными глотками осушил полкружки и, запрокинув голову, уставился в потолок на одинокую лампочку.
— А знаешь, Дуди, сегодня я хотел бы уклюкаться в дым…
— В доску, — предложил Дуди.
— В сосиску.
— До поросячьего визга.
— До полной отключки.
— Итак, за забвение, сэр. — Они звонко чокнулись.
Они бесшумно крались по улицам. На лице в камуфляжной раскраске выделялись лишь белки глаз. Он опустил руку вниз, подавая знак. Группа продвигалась уверенно; четверо рядовых слились с тенью дверных проемов, винтовки их выпирали из защитных чехлов. В темноте их можно было бы принять за переполненные мусорные мешки, сваленные на крыльце. Легонько потрескивала рация. Вокруг хмурились темные мертвые окна и закрытые наглухо двери. Кое-где окна были забиты досками, кое-где выбиты. Забрехала собака. Откуда-то издалека донеслось слабое жужжание запоздалого автомобиля.
— Эй, один-ноль, прием, я — ноль. Проверка связи. Перехожу на прием.
Он надавил на кнопку и сразу же ощутил давление микрофона на горле.
— Один-ноль-альфа, все о'кей. Перехожу на прием.
— Я — ноль. Вас понял.
Они вышли на перекресток, освещенный янтарным мерцанием единственного фонаря. Все вокруг было усыпано битым стеклом; обгорелый остов автомобиля, служившего вчера баррикадой, прижимался к обочине, черный и искореженный. Они перебежали через опасно освещенное пространство, гуськом — по одному, и каждый потом сдерживал дыхание в темноте на той стороне.
Они шли дальше по темному узкому переулку, мимо брошенных домов и исписанных стен. Один из солдат случайно задел ногой камень, и тот покатился по мостовой. Остальные застыли в испуге, осыпая его безмолвными проклятиями.
А потом ночи не стало. Ослепительная вспышка света. Мощный толчок сбил их с ног и выдавил воздух из легких. Через мгновение раздался грохот, сверху обрушился град раскрошенного камня и пыли. Головной дозорный, — тот, который шел первым в цепочке, — исчез. Его просто засыпало.
