— Разумеется. К тому же мы выпили слишком много.
— Я никогда не оправдываю себя тем, что слишком много выпил.
Вечером они сидели в гостиной и разговаривали. Дейв надеялся расстаться с Ванессой не позднее, чем через тридцать минут, но разговор растянулся часа на два. В эти два часа кофе сменила бутылка виски, чувства выплеснулись наружу, посыпались откровения.
— Я очень любил жену и сына. Невыразимо тяжело согласиться с тем, что они ушли навсегда. Я все еще пытаюсь обмануть себя. Вы понимаете, о чем я?
— Думаю, что да. Когда мне было девять лет, у меня умерла мама, и я часто представляла себе, что она еще со мной. Я как бы играла в игру, когда приходила домой из школы, внушая себе, что она меня ждет и готовит обед. Я часто открывала дверь и кричала: «Мама!» Отец чуть с ума не сходил.
— Его можно понять. Меня это наверняка свело бы с ума.
Ванесса кивнула.
— Да, конечно. Наверно, это было жестоко.
— Ванесса, — обратился к ней Дейв, — вы хотели что-то рассказать. Могу я помочь? Дэнни здесь нет, но, если хотите, можете излить все мне.
И Ванесса дала волю чувствам. Она рассказала Дейву о своих недавних обидах, о бывшем любовнике и о том, как подожгла его постель.
— Боюсь, меня уже считают пироманкой. — Она сидела сгорбившись, локтями упираясь в колени. — Наверно, я и в самом деле больна.
— Не обязательно, — поспешил успокоить ее Дейв. Его смущали видные в вырезе блузки ее бледные, в голубых прожилках, груди. — Возможно, это просто некоторая неуравновешенность.
Дейв пытался отвести глаза, но безуспешно.
— Другими словами, я — психопатка. Я знаю, что со мной не все в порядке, вы не должны обманываться на этот счет, но я пытаюсь в себе разобраться.
Они выпили еще виски, и неожиданно слезы полились из глаз Дейва. Утешая его. Ванесса сначала взяла Дейва за руку, потом положила его голову на свое плечо и наконец крепко обняла. Он не мог вспомнить, как они оказались в постели, но помнил, что удивился, насколько холодной показалась ее кожа. Челия всегда вызывала ощущение теплоты. Кожа Ванессы была шелковистой, а не сухой, как у Челии. Она не помогала ему, как это обычно делала Челия, а лежала под ним вялая и безжизненная, как будто у нее не было сил совершить даже маленькое движение. Он не помнил, как кончил, и сомневался, удалось ли ему это. Но он определенно не станет спрашивать у нее, а тем более выяснять, осталась она удовлетворена или нет.
В это утро он чувствовал себя опустошенным как морально, так и физически. Голова раскалывалась, и понятно от чего. Через распахнутую дверь гостиной он видел пустую бутылку из-под виски, валявшуюся на полу. С желудком тоже было не все в порядке, хотя причиной могла быть эмоциональная реакция.
