— Тайные намерения, — шепнула она.
Челия первой отправилась в спальню. Она любила делать вид, будто сразу же собирается спать. Она надевала длинную ночную рубашку и тщательно укладывала свои черные, как вороново крыло, волосы, отлично зная, что через пять минут рубашка будет брошена на ночной столик, а распущенные волосы в беспорядке разметаются по подушке.
Этим вечером они любили друг друга нежно, без того ненасытного исступления, которое временами овладевало ими. Дейв не переставал восхищаться телом жены. Оно было таким округлым, таким мягким. Какая же это, наверно, тонкая работа — создавать женщину. Было не важно, любили ли они друг друга страстно, так что поломанную кровать приходилось потом ремонтировать, или делали это тихо, глядя друг другу в глаза, — каждый раз сердце его наполнялось любовью и нежностью. Иногда в моменты наивысшего наслаждения он брал ее голову в свои руки, и это было лицо ангела, изумленного собственным экстазом. Иногда Челия казалась ему демоном, когда она кричала: «Еще, еще, еще, еще!» — по-испански, пока он не начинал сходить с ума от возбуждения. И когда, разгоряченные и бездыханные, они разжимали объятия, он спрашивал ее: «Это были грязные слова? Ты говорила непристойности? Боже, как бы я хотел говорить по-испански!» И она таинственно улыбалась, не раскрывая тайны.
Они никогда не спрашивали друг друга об испытанных ощущениях. Иногда это было неописуемо хорошо, иногда просто хорошо, иногда не так хорошо, как хотелось бы, но никогда не вызывало неудовольствия. Они всегда знали, что будет следующий раз, и каждый следующий раз будет непохож на все предыдущие.
Когда он выключил свет, она свернулась клубочком спиной к нему. Он крепко прижал ее к себе, думая о том, что, если с Челией что-нибудь случится, он пропадет.
В это время в другой квартире Рэй Рейнольдс вел со своей женой разговор по душам. Жена уговаривала его еще немного поработать в полиции. Им нужно время, чтобы выкупить закладную и рассчитаться за мебель, купленную в кредит.
Жена Рэя Клементина была крупной женщиной с волосами медного цвета и огромным количеством веснушек, собравшихся вокруг ее вздернутого носа. Днем ее волосы были собраны в толстый пучок на затылке, но вечерами она иногда распускала его, бросая волосы на плечи, как у женщин на картинах прерафаэлитов. У Рэя дух захватывало от такого зрелища.
Истинные потомки кельтов, Рэй и Клементина не оставили своим детям никаких шансов относительно волос. Их дразнили в школе «морковкой» и «рыжим», совсем как папочку на работе.
