Когда в кафе ввалилась шумная толпа, во главе которой важно шествовал Джо-Натан Маркс, Макаров сидел за столом все в той же позе, катая между пальцев пустую рюмку.
— Скажите, — спросил он, едва Маркс оказался в пределах досягаемости, — как вам Калашников?
Маркс выпятил нижнюю губу и склонил голову набок.
— Да никак, — ответил он. — Абсолютно нормальный человек. Никаких аномалий!
— Нормальный?! – переспросил Макаров таким тоном, что Маркс втянул губу обратно. — Вы уверены?
— При чем здесь я?! – возмутился Маркс. — Пять объективных тестов, включая мурритов! Я понимаю, что вам неприятно это слышать, вы наверняка рассчитывали, что Калашников тоже окажется гениальным испытателем — но факт остается фактом. Ваш друг из двадцатого века совершенно нормален! Тестовая и экспериментальная техника в его присутствии работает строго в штатном режиме. Так что, Павел Александрович, спешу вас поздравить: отныне вы у нас — единственный!
— Ну, спасибо, — пробормотал Макаров. — Обрадовали…
А ведь и точно, подумал он. Со всеми, кроме меня, Калашников и впрямь нормален. В жилетку не плачется, варваром и пьяницей себя не обзывает. Видимо, считает, что это никому не интересно. Может быть, зря?
— А ну-ка, — сказал незаметно оказавшийся позади Макарова Бойко, — пересаживайся! Вон туда, во главу стола. Ты же, как-никак, герой дня!
Макаров послушно пересел на указанное ему место. Маркс поднял руку, и разношерстная компания испытателей, половины из которых Макаров до сегодняшнего дня и в глаза не видел, разом смолкла, исполняя коронный номер Станции — оглушительную тишину.
— Макаров, Павел Александрович, — заунывно произнес Маркс, — возрадуйся своему второму рождению! Еще вчера был ты простым стажером, а отныне ты испытатель первого ранга! Елизавета Абрамовна, вручите нашему коллеге его почетный крест!
Макаров хлопнул себя по лбу. Только сейчас ему стало понятно, что означают многочисленные черные крестики, усеивавшие нагрудные нашивки форменных испытательских мундиров. Он поспешно поднялся на ноги и одернул песочного цвета куртку, разглаживая свою собственную нашивку, на которой одиноко чернела надпись «Павел А. Макаров». Елизавета Абрамовна, высокая блондинка в белом комбинезоне с двумя маленькими черными крестиками, подошла к Макарову, приветливо улыбнулась и, слегка наклонившись, поцеловала в лоб. Макарова аж озноб пробил от такого приветствия, но Елизавета Абрамовна быстро отпрянула назад и легким движением, словно посылая воздушный поцелуй, направила в сторону Макарова серый туманный шарик. Позабыв обо всем, Макаров с ужасом проследил за его медленным полетом, и облегченно вздохнул лишь тогда, когда шарик коснулся нагрудной нашивки и разлетелся мельчайшими брызгами, оставив после себя поблескивающий отполированными гранями черный крестик.
