Валентин понял, что не успевает. Со стоном он сдвинул ладони, складывая их в «коробочку», и выпустил на свет «антибублик». Это было все, на что он еще был способен. Мгновением спустя Виола издала истошный вопль, стряхивая с себя черный маслянистый сгусток слизи, которым стал Перстень, а Рейлис так и застыл с излучателем наперевес, превратившись в ледяную статую.
Валентин сжал кулаки и пробормотал, опуская голову:
— Снова станет убийцей Фалер… Ведь я же знал, знал!
Волна нестерпимого жара, огнем прокатившаяся по телу, прервала его на полуслове. Валентин понял, что Эриох позволил себе раскрыться, отбросив всякую маскировку. И Сила его оказалась столь велика, что Валентин повалился на колени, моля только об одном.
О скорой и милосердной смерти.
— Твой бог оставил тебя, Фалер, — произнес Эриох, и Валентин выгнулся дугой от боли, пронзившей позвоночник. — Тебе помогает Пророчество, но я все равно сильнее!
Сильнее, подумал Валентин. Надо убрать подальше твою проклятую Силу…
Новая волна боли швырнула его на землю, заставив впиться зубами в крошево мелких камней. Но никакая боль уже не могла остановить отданный пальцам приказ. «Воронка» и «груша»; сочетание, перед которым еще никто не смог устоять.
Земля встала на дыбы, удар грома затих, оставив после себя режущий уши звон циркулярной пилы. Валентин пошарил перед собой руками, нащупывая опору, и вдруг осознал, что полулежит в мягком кресле, а прямо над ним, сверкая всеми цветами радуги, кружатся в диком беспорядке сотни тонких, острых как бритва колец.
— Впечатляюще, — услышал Валентин голос Донована. — Леонид, вы уже заметили, что ваш подопытный очнулся?
— Заметил, — пробурчал Баратынский с такими интонациями, что Валентин вмиг покрылся холодным потом. Баратынский был напуган, напуган до смерти, хотя и пытался скрыть свое состояние. — Черт… Ничего не получается!
— Вы пытаетесь отключить талисман? — спросил Акино, словно осведомляясь о планах Баратынского на уик-энд.
— Совершенно верно! — рявкнул Баратынский, и Валентин разглядел сквозь визжащую радугу его долговязую фигуру.
— Позвольте, я вам помогу, — сказал Акино.
Душераздирающий визг обезумевших колец мгновенно стих, и Валентин увидел раскрывшийся перед ним проход. Мгновение спустя он уже стоял снаружи, шагах в десяти от моделятора, и недоуменно глядел назад. Как же это я? Магическим прыжком, что ли?
— Прошу пардону, — пробурчал Баратынский. — Похоже, талисманный резонанс…
И только теперь Валентин осознал, что все кончено. Он шумно перевел дух, демонстративно погрозил Баратынскому кулаком и скрестил руки на груди.
